Босс-обманщик, или Кто кого?

Обская Ольга

Волконский поймал на себе его взгляд. Такой неприязненный, агрессивный, вызывающий. Как будто это сейчас тут не шуточный конкурс идёт, а соревнование ценою в жизнь.

Газеты были свёрнуты пополам ещё раз. Теперь на этом клочке бумаги две пары ног уже не поместились бы ни при каких условиях. А музыка заиграла опять ритмичная и взрывная. Антон подхватил Катю на руки и вступил на «танцпол». Михаилу со своей партнёршей пришлось сделать то же самое. Танцевальный конкурс превратился в конкурс на выносливость.

Одной рукой

Катя крепко держалась за шею, второй изображала танцевальные движения. Волконский же, руки которого были заняты, мог использовать только ноги. Время от времени он выбрасывал вперёд или в сторону одну из ног. Наверно, зрелище было ещё то — зрители просто рыдали от смеха после каждого такого коленца.

Антон с Катей выиграли лёгко, не напрягаясь. Волконский ещё не успел ни капли устать, когда Михаил выдохся — сбросил Вику, натянуто ей улыбнувшись. Пара отошла в сторону, к зрителям, и оттуда Михаил снова полоснул по Антону озлобленным нездоровым взглядом.

Под ликующие возгласы победное очко было засчитано команде «красных». Но Аня не дала им расслабиться.

— Следующий конкурс «Эстафета в мешках». Чудесная возможность «синим» отыграться.

Для эстафеты требовались девушки. И Катя вновь оказалась втянутой в соревнование.

— Антон, можешь, пожалуйста, пластырь принести, — попросила она перед стартом. — Он в моём рюкзачке в среднем отделении в аптечке лежит. Натаха ногу об острый камешек поцарапала. А ей на следующем этапе в мешке прыгать.

— Конечно. Я мигом.

Волконский обежал кусты, которые отделяли место соревнований от места, где лежали вещи, и… опешил…

Глава 39. Взятый с поличным, или Причём тут усы?

Катин красный рюкзачок Антон узнал сразу. Только вот почему-то тот был в руках Обабка. И не просто в руках — Димыч в нём рылся.

— Твою ж мать, Димыч, что ты делаешь?!

Взгляд друга сделался виноватым:

— Тебя спасаю.

— Спасаешь???

— Да, — рубанул тот с досадой на себя. — Сначала подставил, а теперь спасаю.

Он воровато огляделся по сторонам и вынул из рюкзака конверт:

— Вот, — протянул Волконскому.

— Что тут? Зачем ты стянул это у Кати?

— Это не Катино. Это ей Радослава компромат на тебя подбросила.

— Что??? — у Антона начало сдавать терпение.

Что за ерунда тут творится? Он заглянул в конверт и обнаружил две фотки. На одной — себя с Валерией, своей прошлогодней пассией, на другой — себя же с Илоной, своей новой пассией. Ничего особенного, конечно. Мало ли с кем Антон мог сфотографироваться. Но вот на что Катя бы сразу обратила бы внимание — на антураж. На одном снимке — элитный столичный ресторан, на другом — палуба яхты.

— Димыч, убью!!! — зарычал Волконский.

— Спокойно, Тоха, всё под контролем. Быстро спрячь это куда-нибудь и идём, я тебе всё объясню.

Антон нашёл среди

вещей и сумок свои джинсы, сложил конверт вдвое и сунул в карман.

— Уж будь добр — объясни, — посмотрел угрожающе.

Но перед тем, как говорить с Обабком, нужно было отнести Кате обещанный пластырь.

— Жди здесь, — пригвоздил Антон друга. — Я сейчас.

На полянке, где проходили соревнования, стоял невообразимый хохот и гвалт. Девушки комично, но мужественно прыгали в мешках по пересечённой местности. Жаль, у Волконского пока не было возможности поболеть за свою мисс Грациозность-в-Мешке. Он передал пластырь Красильникову, и тот с удовольствием занялся царапиной на Наташиной ноге.

Когда Антон вернулся к Обабку, тот был уже не один, а в окружении Люси и Радославы, которых отчитывал, за то, что они не смогли отвлечь Волконского, и поэтому операция по изъятию компромата прошла далеко не гладко.

Антон начал догадываться, что происходит. Эх, надо бы всей троице как следует мозги прочистить. Но Обабок, увидев подошедшего друга, мужественно закрыл могучей спиной девушек, приняв всю мощь испепеляющего взгляда на себя.

— Тоха, идём, — потянул он его в сторону зарослей.

Они зашли в глубь леса метров на пятьдесят. Здесь их никто не увидит и не услышит. Обабок принялся рассказывать, как не устоял перед напором невесты и поведал о пари. А та проболталась лучшей подруге.

— И вот эти две дурынды решили спасать Катю от тебя, — закончил Димыч повествование. — Женская солидарность, мать их.

У Волконского в груди кипело. Врезать бы Димычу. Мужик называется. Не смог удержать язык за зубами — трепло. А вот Радославу Антон даже зауважал. Это ж надо как она Катю защищала. Собственной грудью на амбразуру, в смысле на Волконского, готова была броситься.

— Больше никто не знает?

— Эти две шпионки клянутся, что никто.

Учитывая женскую болтливость, не очень-то верилось. Хотя нет. Волконский верил. Лазутчицы так самоотверженно пытались уберечь Катю от страданий. Не стали бы они разносить информацию, утечка которой сделала бы их подзащитной больно.

Обабок задумчивое молчание Волконского переносил с трудом.

— Тоха, врежь, что ли. Мне легче станет.

— Ага, щас. Мучайся дальше, — Антон усмехнулся. — Как ты с фингалом под глазом будешь конкурсы вести?

Обабок почувствовал изменение настроения Волконского. Вздохнул с облегчением — понял, что прощён.

Они вышли из леса и вернулись на поляну, где проходили конкурсы. К тому времени прыжки в мешках уже закончились, и успела состояться ещё одна эстафета — забег с ложкой, на которой необходимо было удержать сырое яйцо. «Синие» в обоих соревнованиях были ловчее.

— Ты где пропадал? — поинтересовалась Катя, когда Волконский подошёл сзади и не удержался — коснулся губами макушки. — Нам на пятки натупают. Счёт сравнялся.