Босс. Абсолютная власть
Шрифт:
— О! — выдохнул Славка, и его палец вновь оказался на клиторе. — Я слушаю тебя. Как только замолчишь — уберу руку, и сладкого не будет!
— Ах ты! — вот же придумал. Но я только попыталась взбунтоваться, его рука поднялась.
— Нет! Продолжай! Иначе я вырвусь и сама трахну тебя! Изнасилую, да так, что штаны надеть не можешь! Буду так же мучить тебя, ласкать языком твой член, такой сладкий, и не давать кончать! М-м!
— Ого! Какие угрозы! — рассмеялся Слава. — Мне нравится, но сегодня хозяин и мастер я! Так что не скромничай,
— Да трахни меня уже! — разъярилась я, но его рука начала опять массировать мой чувствительный бугорок, и я сразу же стала покладистой. — Да! Да! Пожалуйста! Продолжай! Я так хочу тебя, что теку. Я обещаю быть покладистой. Я… я даже залезу под стол и сделаю тебе минет, да такой, что…
Какой — уточнить я не успела. Вдохновленный моими обещаниями, Слава довел меня до пика, и я, накрытая лавиной удовольствия, почти до обморока, закричала… И вдруг, раздался еще один голос — но теперь уже женский.
— Ну, надо же! Славушка, какая сессия. А моих минетов под столом тебе не хватает?
Я дернулась, как от пощечины. Удовольствие исчезло. Одним движением головы скинула повязку и отчетливо увидела женщину надо мной.
Что рядом другая — это уже нонсенс, особенно, когда я кончала. Но самое гадкое — так это то, что я растрепанная и голая, связанная, а она идеальная, красивая и одета с иголочки — одним словом, роскошная стерва, которая ест золотой ложечкой.
Замерев, я смотрела на нее, а она изучала меня с таким презрением, будто я была дешевой шалавой, найденой на помойке.
— Пошла вон! — прорычал Слава. Да я бы и так убежала, чтобы не видеть их обоих, но связана и не могу. И только потом поняла, что это не мне.
— Пошла вон! — Слава вскочил, в два шага подлетел к «гостье» и попытался вытолкнуть ее из помещения. Но она начала хохотать, да так высокомерно, надменно, что даже он остановился. — Хочешь быть третьей? — Зло процедил. — Присоединишься?
— Хрена с два! Брезгую! — выплюнула она и получила пощечину от него.
— Сука! Недоносок! Неудачник и слабак! — в ответ зарычала та и набросилась на Славку. — Надо же, а для меня ты так не выдрючивался!
— Тебе больше нечего делать в моем доме. Кто вообще впустил тебя?!
— Я не могу подставить этого милого человека, — прошипела белобрысая шалава. — У тебя нет вкуса. Трахаешь все, что движется. Можешь воспользоваться им, дорогая. У Сатира игривое настроение, и ему жизненно необходима нимфа. Любая нимфа, судя по всему. Девочки так и сказали, что у тебя новая дырка, — усмехнулась она. — Сегодня она будет стонать под тобой, верно, Славик? Потому что ты богатое козлище, Славик. Теперь под тобой будет стонать любая, вне зависимости от твоего поведения.
— Пошла вон! — зарычал разъяренно он.
— Ты еще приползешь на коленях и будешь умолять, чтобы я приняла твое колечко. Потому что только я знаю тебя настоящего.
— Пошла вон! А будешь мешаться под ногами — исчезнешь из Москвы и проснешься где-нибудь
— Козел!
Она попыталась еще влепить ему пощечину, но не вышло.
— Лупить будешь своего нового трахаля. Сдрисни, — Слава с силой вытолкнул ее и, гаркнув: — Уведите! — захлопнул стеклянную дверь.
Мы снова остались с ним одни, однако теперь, всего за пару минут, мой мир перевернулся и рухнул. Все таки какая же я наивная дура!
Он и в самом деле козел — избалованный козел!
Вячеслав
Да как Карина попала сюда?! Кто пропустил эту дрянь!? Узнаю — вышвырну с худшими антирекомендациями! Чтоб неповадно было на работе хернеймаяться! Не потерплю предательства, а значит, вся смена уволена. Мой дом — моя крепость.
Понимая, что сейчас произошло, глядя на Вику, смотревшую на меня опять с ненавистью и презрением, я готов был выть от бессилия.
Она сидела передо мной, такая знакомая, желанная и… Да что уж там себе-то глупо врать — любимая. Сначала рабыня для "постельных упражнении", а потом, неожиданно для самого меня, ставшая той особенной, ради которой во мне проснулся гребанный романтизм, как у юнца!
«Вот тебе и романтика, блять!» — от ярости я саданул по стеклу. Но оно крепчайшее, поэтому если и будет трещина, то только в моей кости.
— Сука! — выплюнул я зло. — Извини! — Уже обратился к Вике.
— За что?! — ледяным голосом отозвалась она, почти не своим, таким растерянным. — Ты честно назвал себя Сатиром, подразумевая, что ты козел. А я, идиотка, не верила, — она растянула губы в улыбке, но я видел, что она едва сдерживается, чтобы не расплакаться.
— Вика!
— Барбарис! Целый барбарисовый веник! — произнесла она, и слезы стекли по ее щекам.
— Вика! Это бывшая! Одна из…
— А сколько их у тебя? И сколько из них узнает, что стали бывшими, когда явятся без предупреждения?
— Вика! Мы с ней давно расстались!
В ответ она горько рассмеялась.
— Развяжи!
— Нет! Не развяжу, пока не выслушаешь!
— Что, стоп слово уже не действует?
— Тебе так больно?
— Знаешь, да! Очень. И вправду, такой пикантной боли я еще никогда не испытывала, — слезы уже текли по ее щекам градом.
Когда развязал ленты, она обняла себя руками, прикрывая обнаженную грудь.
Я сел рядом и попытался нежно коснуться, обнять ее, однако она начала вырываться.
— Вик! Викусь! — прижал ее к груди, как можно сильнее. А она разрыдалась так отчаянно, что я почувствовал себя редкостным гондоном и неудачником. Надо же — супер управленец, руководитель, надежда отца… Да я в своем домеоблажался!
Не думал, что все так выйдет. Что Вика окажется такой ранимой и искренней. Другие на ее месте поистерили бы да заткнулись, услышав об отступном подарке. Только с ней такое не пройдет. Вика пожелает презент мне же в задницу затолкать. И что делать? Думай, Слава, думай!