Босс

Аллен Вуди

– А, из этих.

– Во-во. Лабал барабанщиком в джазовом трио. Потом запал на логический позитивизм. Ну, а когда тот не сработал, он вкапался в прагматизм. Последнее, что я о нем слышал - он будто бы накнокал где-то кучу бабок, чтобы пройти в Колумбийском университете курс по Шопенгауэеру. Здешние ребята не прочь отыскать его - или хотя бы наложить лапу на его учебники, чтобы их перепродать.

– Спасибо, Фил.

– Ты, Кайзер, поверь мне. Зря стараешься. Этого мистера просто нет - одна пустота. Если бы я хоть на секунду поверил в аутентичный

смысл бытия, думаешь я смог бы шустрить с фальшивыми чеками и вообще вставлять обществу так, как я ему вставляю. Вселенная чисто феноменологична. Ничего вечного нет. Все бессмысленно.

– А кто вчера пришел пятым на скачках?

– Санта Бэби.

Я взял у О'Рурка стакан пива и попытался свести полученные мной сведения в общую картину, но никакого смысла в них так и не обнаружил. Сократ покончил с собой - так, во всяком случае, говорили. Христа просто прикончили. Ницше съехал с катушек. Если кто-то за всем этим и стоит - там, наверху - он определенно не хочет, чтобы о нем кто-либо прознал. И зачем Клэр Розенцвейг наврала мне насчет Вассара? Неужели Декарт был прав? И вселенная действительно дуалистична? Или все-таки в яблочко попал Кант, постулировав существование Бога на основе нравственного принципа?

В ту ночь я обедал с Клэр. И через десять минут после того, как официант принес нам счет, мы уже оказались в постели, где я и получил полное представление о западной мысли. С такими гимнастическими способностям Клэр стоило бы поразмыслить об олимпийской карьере. Потом она лежала рядом со мной, разметав по подушке светлые волосы. Наши нагие тела еще оставались сплетенными. Я курил, глядя в потолок.

– Клэр, а что если Киркегор был прав?

– О чем ты?

– Ведь по-настоящему ничего знать невозможно. Можно лишь верить.

– Это абсурдно.

– Не будь такой рационалисткой.

– Я не рационалистка, Кайзер, - она тоже зажгла сигарету.
– Я просто не хочу быть онтологичной. Только не сейчас. И не вынесу, если ты станешь онтологичным со мной.

Что-то ее мучило. Я потянулся к ней губами. И тут зазвонил телефон. Она взяла трубку.

– Тебя.

Голос в трубке принадлежал сержанту Риду из отдела убийств.

– Ты все еще ищешь Бога?

– Есть немного.

– Всесильное существо? Всеединого, Творца Вселенной? Первопричину всех вещей?

– Точно.

– Некто, отвечающий этому описанию, только что прибыл в морг. Так что тебе лучше мотать туда по быстрому.

Это был точно Он, и судя по тому, как Он выглядел, над ним поработали профессионалы.

– Когда Его привезли, Он был уже мертв.

– Где Его нашли?

– В складе на Диланси-стрит.

– Улики?

– Это работа экзистенциалиста. Тут у нас никаких сомнений.

– Откуда ты знаешь?

– Все сделано тяп-ляп. Никакой системы. Чистый порыв.

– Преступление на почве страсти?

– В самую точку. И это означает, кстати, что главный подозреваемый у нас ты, Кайзер.

– Почему я?

–

Всем в Управлении известно как ты относишься к святошам.

– Это не делает меня убийцей.

– Убийцей - нет, подозреваемым - да.

Выйдя на улицу, я набрал полные легкие воздуху и попытался прочистить мозги. Я взял такси, поехал в Ньюарк и, не доехав одного квартала до итальянского ресторана Джордино, прошел остаток пути пешком. Его Святейшество сидел за столиком в глубине зала. Самый что ни на есть Папа, пробы негде ставить. С двумя молодчиками, которых я видел в полудюжине полицейских листовок.

– Присаживайся, - сказал он, поднимая глаза от пиццы. И протянул мне руку с перстнем. Я улыбнулся ему во все зубы, но перстня не поцеловал. Это его встревожило, уже хорошо. Очко в мою пользу.

– Пиццу будешь?

– Спасибо, Святейшество. Ты ешь, не обращай на меня внимания.

– Ничего не хочешь? Салату?

– Я недавно заправился.

– Дело твое, хотя майонез у них тут - пальчики оближешь. Не то что в Ватикане, там приличной жратвы днем с огнем не сыскать.

– Давай к делу, Понтиф. Я ищу Бога.

– Считай, что обратился по адресу.

– Выходит, Он существует?

Это показалось им забавным, все загоготали. Громила, сидевший рядом со мной, сказал:

– Видали умника? Бога ему подавай.

Я малость подвинул свой стул, устраиваясь поудобнее, и прищемил ему ногу.

– Виноват, - но он все равно запыхтел от злости.

– Разумеется, существует, Люповиц, однако связаться с Ним можно только через меня. Ни с кем другим Он разговаривать не станет.

– И за что тебе такая честь, приятель?

– За то что я весь в красном.

– Ты об этом костюмчике?

– А ты не хохми. Это дело не шуточное. Вот я встаю поутру, одеваюсь в красное, и все разом усекают, кто тут у нас главный. Вся штука в одежде. Потому что, как ни верти, а если бы я разгуливал в слаксах и спортивной куртке, никто бы меня за религиозную фигуру не держал.

– Значит, и тут обман. Никакого Бога нет.

– Понятия не имею. Да и какая мне разница? Деньги-то я все равно огребаю хорошие.

– И ты никогда не задумывался о том, что в один прекрасный день прачечная не успеет вернуть тебе твой красный прикид, и ты обратишься в одного из нас?

– А я пользуюсь специальным однодневным обслуживанием. Приходится отстегивать пару лишних центов, но я так считаю - безопасность того стоит.

– Имя Клэр Розенцвейг тебе что-нибудь говорит?

– А как же. Научный департамент Брин-Морского колледжа.

– Научный, говоришь? Спасибо.

– За что?

– За ответ, Понтиф, - я поймал такси и помчался к мосту Джорджа Вашингтона, заскочив по дороге в мой офис и кое-что проверив на скорую руку. Подъезжая к квартире Клэр, я складывал вместе кусочки мозаики и они в первый раз вставали у меня по местам. Клэр встретила меня в прозрачном пеньюаре, и вид у нее был определенно встревоженный.