Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку
Шрифт:
— Крис, — сглотнул Макс. — Ты точно только винцо пьёшь?
— Ага? — кивнула рьяно, осушив бокал и тотчас вылив в него остатки вина из бутылки. Ещё и потрясла, словно это могло ускорить “кап”. — Накажешь меня, если не стану секретаршей Кирсанова?
В эфире повисло напряжённое молчание. Мне почему-то ярко предстал образ недовольного Макса. Как поджал губы и упёр взгляд прямо, но в никуда. А у меня крик души.
— Может, ну его, — вяло протянула в трубку, прошлёпав с бокалом до ванны.
— Ты
— Угу, — воду включила, пены налила. — Но мне как-то не комильфо там, — призналась как на духу. — Я не смогу там работать… — села на край ванны в ожидании, когда она наберётся, и медленно потягивала вино.
— Ты же в курсе, как мне нужно, чтобы ты туда устроилась, — лёгкость из голоса Кравцова слизало.
— Боюсь, если он меня возьмёт, мы не сработаемся, — выкручивалась точно уж на солнцепёке. — Он сложный… Мне с ним трудно. Всё время кажется, что я глупая, нелепая и ни к месту!.. — в памяти ярко слова Романа Игоревича всплыли.
— Ты у меня и правда особенная, — буря прошла, не начавшись. Максим опять перевёл разговор в мягкое русло. — Мне с тобой бывает сложно, но ничего — уживаемся и вроде очень даже, — бальзамом на душу полил. — Если выгорит дело, я бы… — Кравцов значительно умолк. — Мы бы тогда смогли… — Я затаилась его молчание расслушивая. Была уверена, что не договорил специально. Знал, как не любила подвешенные фразы, особенно, когда окончание маячило настолько личное и судьбоносное. А то, что судьбоносное — точно! Он о предложении умолчал!
Моё сердечко забилось сильнее, улыбка на губах расползлась.
— Так что, не волнуйся, — продолжил на своей волне Макс. — Мне и не нужно, чтобы ты там работала, — успокоил категорично. — Меня волнуют только кое-какие доки и пару мелочей, с которыми сориентируемся на месте.
— Ты скучаешь по мне? — сама опешила от своей смелости.
— Конечно, — после секундной заминки отозвался жених.
— Нет, не так… ты скучаешь по мне, как по… женщине? — не могла точно сформулировать мысль, но в пьяной голове более лучшего и чёткого не отыскалось.
— Не понимаю о чём ты… — проворчал Кравцов.
— Я тебя удо… влетво… ряю? — путалась в буквах, по обычаю смущаясь собственной отважности.
— Что? — брякнул Макс.
— Тебе со мной хорошо? — переиначила на выдохе.
— Да! — вот теперь не мешкал.
— И тебя всё устраивает? — продолжала странный разговор.
— Да! — очередное уверенное заявление. — К чему этот разговор?
— К тому, что мы с тобой столько лет… — жевала слова, — у нас всё… ну… шаблонно, что ли… — самой было стыдно в подобно признаваться.
— Шаблонно? — вторил глухо Макс. — Ты о чём?
— О том, что сегодня я дико хотела с тобой придаться незапланированной любви! — горячо выпалила. Во мне вино говорило, по трезвому бы я вряд ли осмелилась на подобное. А так… разболталась, да к тому же уже в ванную забралась, прорезая пенное облако.
— Ого, —
— А то, — икнула, поднеся бокал к губам и сделав осторожный глоток. — И трусики влажные, — и плевать, что их на мне уже нет. — Жаль тебя нет… — Я отсалютовала бокалом подёрнутому паром отражению в зеркале, с тоской понимая, что правда хотела бы Макса тут, рядом. И не из-за вина, не из-за неудачного дня или одиночества. Просто хотела, и всё тут.
— А если бы я приехал?
— А ты можешь?
— Нет.
— Тогда пошёл к чёрту! — буркнула я, и мы оба знали, что это значит.
— Ты нарываешься? — хохотнул Макс.
— Тебя тут нет, ты ничего мне не сделаешь! — шутила я, а сама жутко досадовала на то, что Макс не из тех, кто сорвётся и приедет, как рыцарь. Как озабоченный рыцарь, желающий немедля наказать зарвавшуюся принцессу. Вызволить из плена одиночества и наказывать… наказывать всю ночь, а можно и день напролёт!
Увы, не рыцарь! А я так каждый раз надеялась, довести нашу вот такую игру до конца. Раззадорить его, чтобы сел в машину и примчался, распахнул дверь, ворвался в квартиру и…
— Но если бы был, — зазвучал подчёркнуто игриво, — непременно бы…
— Наказал? — обронила мысль, с надеждой мечтая услышать “Да! С особым пристрастием! И так, чтобы ты молила тебя отпустить! Молила закончить пытку… Наказание… чтобы сжалился…”
— Зачем? — недопонял Макс, слёта уничтожая хрупкую надежду. — С тобой можно действовать куда мягче, верно? — муркнул с таким тоном, словно знал лучше меня, что мне нужно.
— Тебе виднее… — осторожно поддакнула я, уже прикидывая, что сейчас он сольётся с темы. И страшась обидеть правдой — что ни разу Кравцов не угадал с моими желаниями и тайными мечтами.
Но Макс удивил. Чуть ли не впервые удивил!
— Конечно виднее… Я могу пригнать часов за шесть.
— Мне бы это польстило, — призналась, чуть опешив, — но, увы, уже не спасло. Я сгорю за это время.
Не лгала, разговор меня и правда возбудил. Скорее это из-за новизны ощущений и своей откровенности. Вот и ёрзала, пытаясь найти место, более удобное для лежания. Даже бокал осушила и в раковину поставила.
На заднем фоне показался женский голос, и я лениво уточнила:
— Ты не один? — чуть напряглась тишине в эфире. Макс как-то замешкался, но в трубку просипел:
— Один. Это я телик включил, а тут фильмец какой-то, — отмахнулся безразлично.
— Горяченькое? — пошутила конечно, но Макс хохотнул:
— Типа того, и знаешь, — задумчиво промычал, очень даже в тему.
— Правда? — обронила хмельно. — Балуешься значит без меня?
— Не совсем, но малышка, коль ты горишь, а я далеко, держись крепче, я покажу тебе любовь на проводе.
— Да… а… а? — моё удивление вильнуло в вопрос.
— Это будет весело, если конечно не боишься познать себя.