Ботаник 2
Шрифт:
Перед тем как уйти, собрал трупы и уложил их так, чтобы создать впечатление, будто здесь произошла драка. Взял нож Алана, и воткнул его в раневые каналы убитых мной парней, испачкал кровью по самую рукоять. Нашел нож у другого парня, изобразил, что это именно его нож убил предводителя группы. Ну и…все, в общем-то. Конечно, придирчивого разбирательства картинка не выдержит — но это если захотят разбираться. Кто такие эти придурки? Искатели удачи, наемники, ушедшие из своих семей. Кто будет требовать разбирательства, да и зачем? Скорее всего, их родственники даже не знают, где сейчас служат их непутевые отпрыски. Вернее — где служили. Ну а местной власти, местной администрации совсем как говорится не нужно расследовать
Я уже было отошел от места схватки, и вдруг вспомнил — котенок! Может он еще жив? Может я могу ему помочь? Уж больно истово он боролся за свою жизнь, грех будет не помочь такому герою!
Вернулся, поискал…вон он, спрятался под кустом. Как ни странно — жив. Смотрит на меня глазами-бусинками, тяжело дышит. Розовый язычок высунут, последние минуты доживает котейка. Эх, чертова жизнь! Да что же это делается?! Ну вот за что ему такое?! За что — Альдине?! За что моим братьям, принявшим смерть только потому, что кому-то захотелось получить их земли! Ну, несправедливо же!
— Я их наказал, котейка. Тех, кто тебя обидел — неожиданно заговорил я с котом. Это был именно кот, а не кошка — я откуда-то знал. Чувствовал!
И в ответ на свои слова вдруг получил такой сильный отклик, такую мучительную, такую жалобную просьбу о помощи, что просто закачался и секунду не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Да, я (Альгис!) всегда знал, что отличаюсь чувствительностью к мыслям и эмоциям животных. Например — лошадей. Я могу их успокаивать, могу мысленно с ними «разговаривать». Они не говорят как люди — мыслеобразы, эмоциональные желания — вот что максимально могут передать животные. Но я могу это видеть и слышать. И это редкий дар, о котором я не говорил ни одному человеку в мире. Потому что такой дар почему-то считается черной магией, магией некромантов. С какого такого рожна — я не знаю. Но инквизиция поставила этот дар вне закона, а с инквизицией у нас не спорят. Ей внимают и подчиняются.
— Идем, комок шерсти! — командую я, и осторожно беру котенка на ладонь. Ему больно, ему очень плохо, сполохи красного и черно в его ауре чередуются один за другим. Я медленно и осторожно убираю эти всполохи, касаясь их пальцем — как художник, который рисует картину. Мне не надо красного! Мы заменим его лазурным. Мне не надо черного! Пусть черное станет белым, серебристым, жемчужным! Боль, уходи!
Котенок прижался по мне, сопит, смотрит глазками бусинками, глаза его еще не окрасились в тот цвет, который будет у него до конца жизни. Он только-только научился есть твердое, только отпал от мамкиной титьки. Интересно, где же его мать? Наверное убили эти мрази…вместе с котятами. Растоптали. Она никогда не бросит своих детей, будет до последнего их защищать, и как следствие — гарантированно гибнет.
— И куда же тебя девать-то? — с досадой спрашиваю я, будто котенок может мне ответить, и тут же прекрасно понимаю — куда его девать.
Это неспроста. Все в мире — неспроста. Только что я похоронил одного друга — и вот мне Провидение дало другого. Верного, смелого, любящего. Не знаю, что со мной будет в дальнейшем, но…теперь у меня стало на одного друга больше. Или…на единственного друга больше.
Стена замка в неприметном месте открылась, повинуясь нажиму моих рук — я знаю, где здесь вход в тоннели, хотя пользовался эти проходом очень редко. Один раз, всего лишь, чтобы проверить — работает, или нет. Уж очень здесь оживленное место, можно войти и выйти только ночью. Было оживленное место, сейчас в саду практически никого нет. Только когда проходил мимо группы разросшихся кустарников обостренным после мутации слухом разобрал чье-то бормотание и тихий, полный
Кстати, я давно не был с женщиной, на меня мои сослуживцы на корабле даже начали поглядывать эдак…с подозрением. Уж не по мальчикам ли я мастак! Пришлось объяснять, что — нет. Сейчас вдруг очень захотелось побыть на месте того мужчины…захотелось такой же близости, от которой так сладко стонет женщина. Что-то и вправду я себя слишком уж быстро похоронил…
По тоннелю, туда, где находится моя лаборатория. Там у меня есть запасы еды, воды — жить можно. Воду и еду я законсервировал хорошими заклинаниями, часть которых узнал от учителя, часть — из древних трактатов. Память у меня отличная, спасибо снадобью памяти. Запоминаю заклинания с первого раза.
Достал из ящика зачарованный кусок вареного мяса, отрезал от него кусок, снял с куска заклинание. Кинжалом мелко-мелко нарезал-нарубил мясо, сложил в неглубокую чашку, поставил на пол. Достал старую куртку, сложил вдвое, положил ее рядом с чашкой — пусть котенок лежит на ней, поближе к еде. Уж не знаю, вылечил я его или нет, по крайней мере умирать он сейчас точно не собирается. Воду забыл! Отлил воды в блюдце, которое некогда нашел в библиотеке, поставил рядом с едой. Ну, все. Захочет поесть — поест.
Нет, не все! Была не была! Попробуем? Будем считать, что это научный эксперимент. Достаю мешочек с боганом, извлекаю стебель с листьями, и мелко-мелко толку сухое растение, стараясь получить что-то вроде пыли. Ссыпаю пыль в небольшой серебряный стаканчик, тоже старый, и тоже из библиотеки (нашел под сгнившими пергаментами), добавляю воды и размешиваю получившуюся кашицу. Так будет лучше. Беру котенка в руку, макаю палец в серо-зеленую кашу, и потом — в пасть котенку. Он протестует, мякает, царапает меня коготками, но я неумолим — макаю палец и снова сую в рот котейке. Много сразу нельзя, хотя часть он все равно выплюнул — упорный, засранец! Но что-то и проглотил. Завтра еще добавлю. Теперь…дай-ка я его покормлю!
Мясо котейка принял вполне благосклонно, правда съел его совсем немного. По крайней мере, на мой взгляд — немного. А по его меркам может и наелся до отвала. Посмотрел ауру пациента — вроде ничего страшного, красные сполохи пропали, черных тоже не вижу. Хорошо!
Касаюсь котенка, пропускаю сквозь него поток лечебной Силы. Котенок пищит, вздрагивает, и…вскакивает на задние лапы! Я аж выдохнул…вот больше всего боюсь переломов позвоночника. Его срастить очень трудно, практически невозможно. Часто остаются очень неприятные последствия.
Ну, все. Мне пора. Завтра еще приду. Теперь мне точно нельзя умирать! Котенок без меня из тоннелей не выберется. Это крыс мог — он знал все дырочки, все крысиные ходы, а этот смешной шерстяной мешочек не сможет, погибнет без меня. Потому стоит быть поосторожнее.
Глажу котенка, он смотрит «бусинками», и вдруг…начинает тихо тарахтеть. Мурлычит. Ну а чего не помурлыкать, если сыт, и ничего не болит? Я теперь его мамка! Или папка? Мапка! Хе хе…
Улыбаюсь и медленно иду к выходу. Котенок поднимает голову, следит за мной, потом снова укладывается на подстилку. Устал. Лечение — оно так просто не дается никому. Особенно если ты полукилограммовый котейка. Кстати — надо бы придумать ему имя, а то все котейка, да котейка. Но пока в голову ничего не приходит. Может назвать его Пашкой? А что — упертый, как Павка Корчагин. До последнего боролся за свою жизнь. Но как-то наверное нехорошо…герой, и все такое. А может просто Уголек? Он черный, как антрацит, блестящий. Но Уголек как-то же не очень…вырастет, и все будет Уголек? Не, не покатит. Тигр? Смешно… Ладно, потом додумаю. Мысли смешиваются, ничего путного в голову не приходит, а ему потом с этим именем жить. «Как вы яхту назовете — так она и поплывет» — известное дело. Я так-то не верю в мистику, но….вдруг?