Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион

Шерфиг Ганс

— Наша школа опозорена!

Балле промолчал.

Тогда директор повторил еще раз:

— Наша школа опозорена! Мы стали предметом пересудов. Школу смешали с грязью. Неважно, что там произошло, дела все равно не поправишь! Я не ожидал от лектора Карелиуса такого поступка!

Стоя перед плотно закрытым окном, директор Тимиан смотрел на внешний мир. Случившееся самым ужасным образом ворвалось в школьную жизнь, которая в течение столетий не имела никакой связи с реальной жизнью за стенами школы. Повернувшись в сторону Балле, директор снова заговорил:

— Мы не в состоянии

принять какие-либо меры, прежде чем получим более подробные сведения. Пока же следует поддерживать порядок. Всякая распущенность и плебейские выходки недопустимы. Того ученика, который смеялся сегодня утром во время молитвы, пришлите ко мне. Я сам определю наказание, пусть знает, что ничего смешного там не было!

— Насколько мне известно, инспектор уже принял необходимые меры, — заметил Балле.

— Прекрасно, но я в свою очередь хочу принять меры. При подобных обстоятельствах ни в коем случае нельзя проявлять слабость.

— Я пришлю этого ученика.

— Хорошо!

Некоторое время оба педагога не нарушали молчания. Сидя на жестком стуле, Балле с обиженным видом уставился на окрашенную желтой масляной краской стену, где в плоских дубовых рамках висели выцветшие фотографии давно забытых директоров и преподавателей. Школьный двор был залит солнцем. Старая липа, украшенная пломбой, в этом году покрылась листвой, невзирая на асфальт, который больно сдавил ей корни. Играя и воркуя, бессовестно вели себя голуби и пачкали классически строгий фасад здания.

Тяжело ступая, директор начал расхаживать по кабинету.

— Разумеется, нечего и думать, — сказал он, — чтобы после всего случившегося лектор Карелиус смог вернуться к своим занятиям в нашей школе. Что же касается практических административных мер, то, по-видимому, окончательным решением этого вопроса займется министерство.

Прекратив ходьбу, он снова заглянул в газету; вдруг лицо его исказилось, и он раздраженно швырнул ее в сторону.

— Прямо-таки преступление со стороны газет помещать этакую писанину, не говоря уже о том, что они совершают возмутительное насилие над синтаксисом и правописанием. Наша школа опозорена!

Расправив газеты, Балле сложил их аккуратной стопкой.

— Я искренне обеспокоен тем, какие сообщения появятся в дневных выпусках газет. К сожалению, имеются все основания предполагать, что они будут еще хуже, чем в утренних газетах, — безжалостно заявил учитель.

— Ах да, дневные выпуски! — с горечью вздохнул директор. — Я совсем забыл про них. В самом деле, дневные выпуски наверняка будут прескверными! — И он снова начал ходить тяжелыми шагами по кабинету, который казался особенно мрачным и пыльным, так как на улице сияло весеннее солнце.

Опасения Балле целиком подтвердились — дневные выпуски газет действительно были прескверными. Однако чуть ли не в то же самое время произошло событие, которое для директора Тимиана и для репутации его школы возымело еще более скверные последствия, чем комментарии дневных выпусков газет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Весеннее солнце сияло над городом и всей страной. Свежей сочной зеленью оделись леса, сады и поля, однако крестьяне жаловались, что

год будет неурожайный, — ведь уже целую неделю не было дождя. В солнечной высоте пели жаворонки, по проезжей дороге мчались на мотоциклах вестовые с важными донесениями, а веселые ополченцы, лежа в придорожных канавах, завтракали или стреляли друг в друга деревянными пулями.

В городских парках сидели матери, няньки и безработные — все те, у кого достаточно времени, чтобы погреться на солнышке и посмотреть, как валят деревья, вскапывают газоны, а в недра земли заливают цемент для возведения новых бомбоубежищ. Матросы на американских военных судах, стоявших в гавани, заполняли солнечные палубы и галантно бросали вниз сигареты и жевательную резинку юным обывательницам, которые прогуливались по набережной. Грелись на солнышке и представители делового мира; сидя за ресторанными столиками на тротуаре, они подкреплялись креветками и пивом из бочонка. Старички грелись на скамьях, бесплатно предоставляемых городскими властями, а в двенадцать часов приходили на обеденный перерыв девушки с фабрик и из контор, кто в спецовках, кто в рабочих халатах, и, усевшись на ступени лестниц или каменные плиты, тоже грелись на солнышке.

Но не все радовались солнцу и яркому свету. Кое-кто из господ, те, что предпочитают проворачивать свои делишки во мраке, устремились в прохладную тень ресторана «Кинг»; путь к этому новому кабаку в старинном стиле указывала позолоченная корона из кованого железа, повешенная на гладком фасаде новомодного дома. В самом центре современного городского квартала с высокими, голыми домами, где помещались деловые конторы, этот гербовый щит, который держали лев и единорог, говорил о старом английском уюте, о древней традиции.

По другую сторону широкой улицы можно было видеть еще один гербовый щит, помещенный на входной двери из хромированного металла. На этом гербе были звезды и полосы, и держал его орел с распростертыми крыльями и хищным взглядом; он указывал путь не к уютному загородному трактирчику, а к иностранному посольству, служебные помещения и архивы которого занимали огромный комплекс домов. Два полицейских в форме все время расхаживали взад и вперед по тротуару перед посольством, а на перекрестке стояли двое штатских, в которых легко было узнать сыщиков. Это здание охранялось как правительственное учреждение.

Перед зданием стояло штук двадцать очень просторных блестящих американских автомобилей того типа, который получил прозвище «улыбка доллара» [11] . Большинство этих машин принадлежало посольству или использовалось различными штабами, комиссиями и контролерами, которые были приданы посольству. И лишь некоторые из этих эффектных машин принадлежали уроженцам данной страны; они получили их в подарок от добрых дядюшек или благосклонно настроенных к ним торговых партнеров в США.

11

Боковые отверстия на капоте автомобилей этой марки похожи на оскаленные зубы. — Прим. перев.