Боулинг-79
Шрифт:
После пятнадцати минут безуспешного голосования на углу Китайгородского проезда и Москворецкой набережной – друзья уже стали подмерзать – возле них тормознул новенький светло-зеленый «жигуленок».
– На площадь Маяковского, будьте любезны, – склонился над окошком Владимир.
Водитель внимательно оглядел его и кивнул:
– Садитесь.
Парни плюхнулись на заднее сиденье.
Машина осторожно отвалила от тротуара. Когда поворачивали направо, шофер искательно молвил:
– Только я вас прошу, ребята: если орудовцы остановят – скажите, что вы мои родственники.
– Зачем? – искренне не понял Валерка.
Он на
– Ты что, с луны упал? – прошипел ему в ухо Владимир. – Борьба с нетрудовыми доходами!
И громко спросил водителя:
– Ну, раз мы с вами теперь родственники, скажите, как вас зовут.
– Меня – Виталий Яковлевич, – молвил частник. – А вас?
– Я – Володя, а этот хлыщ, что с луны упал, – Валерка.
– Давайте вы моими племянниками, если что, будете, – предложил шофер.
– Заметано! – хлопнул по коленке Владимир. – Мы приехали из Кемерова, и вы нам показываете красоты столицы нашей Родины. «Посмотрите направо, – вдруг заблажил он тоном экскурсовода, – вы видите впечатляющее здание самой большой гостиницы в СССР – «Россия», с одноименным киноконцертным залом, а также, – он, ухмыляясь, толкнул в бок Валерку, – уютным двухзальным кинотеатром «Зарядье». А дальше перед вами открывается замечательный вид на Красную площадь с Мавзолеем Владимира Ильича Ленина и сердце советской страны – Кремль…»
– Молодец, экскурсовод! – крякнул водитель. – Сам-то не из Москвы?
– Не, я из Омска, – нахмурился Володя. – А с чего вы взяли?
Ему очень не понравилось, что он уже почти три года живет в столице, а в нем чуть не с первого взгляда разоблачили провинциала.
– Да москвичи так, как ты, город свой не знают. И Красная площадь им с Кремлем, извините, до фонаря.
– А-а, – протянул Володя и сделал в уме пометку: «Больше красотами столицы не восторгаться, никакого внимания на них на людях не обращать».
Пока они ехали до площади Маяковского, Володя, готовый сейчас любить весь мир, разговорил частника. Оказалось, что тот военный, майор, дежурит сутки через трое. Машину в начале нынешнего года ему в воинской части выделили. Денег назанимать пришлось. И вот майор в свободное от службы время колесит по Москве, восполняет урон семейному бюджету. Цель поставил: до конца года стоимость «жигуленка» оправдать.
– И как успехи? – спросил заинтересовавшийся Владимир.
– Наверно, сумею, – важно кивнул майор. – Три тыщи я уже с начала года наездил.
Володька снова толкнул Валерку в бок локтем и прошептал ему:
– Во, видал! Да в Москве деньги и впрямь на дороге валяются – только подбирай.
Товарищ поморщился.
Наконец, машина тормознула на площади Маяковского, рядом с рестораном «София». Володя протянул водителю пятерку.
– Да что вы, ребята, – засмущался майор, – у меня сдачи нет.
– Ладно, ладно, сдачи не надо, – покровительственно похлопал шофера по плечу Владимир.
– Да не, ну это много, – растерянно протянул левак.
– Бери, бери, у нас сегодня праздник. Мы с братом в «Спортлото» выиграли.
– Что, серьезно? – немедленно заинтересовался водитель.
– Ага, – кивнул Владимир, вылезая из чистенького, словно только что с конвейера, «жигуленка». – Пять цифр угадали. Наверно, целую тыщу получим.
– Молодцы! – с явной завистью покачал головой шофер. – Тогда ладно. Тогда счастливо. По системе играли или так?..
– Не, первый раз в жизни билет купили, накорябали
Майор молча кивнул, аккуратно пряча пятерку во внутренний карман пиджака. Машина взревела и аккуратно влилась в строй, едущий по улице Горького по направлению к Белорусскому вокзалу.
Владимир по-прежнему пребывал в состоянии восторженности, а Валерка снова стал кукситься.
– Ты че опять нахмурился, племянник из Кемерова? – хлопнул его по плечу товарищ.
– А, может, мы у такого вот честняги кошелек увели…
Все, хватит! – разозлился Владимир. – Ты мне надоел. Я тебя больше уговаривать не буду. И повторять, что честняги с шестью сотнями в кино не ходят, не стану. Давай капусту поделим – поровну, ты не возражаешь, что это будет по-честному? – и делай со своей долей, что хочешь. Хочешь – в Фонд мира ее отправь. А тока настроение мне не порть!
Валера не нашелся, что возразить, и последовал за товарищем. Они перебежали в неположенном месте Пешков-стрит и скорым шагом подошли к ресторану «Пекин». Получивший очередную отповедь Валерка не стал больше нудеть, а покорно шагал за Володей. Через минуту друзья вошли в вестибюль гостиницы и предстали перед бдительным оком швейцара.
Швейцары, эти заслуженные стукачи Советского Союза, передовой отряд взяточников и непущателей, осуществляли в те годы функции, обзываемые сейчас по-иноземному: «дресс-код» и «фейс-контроль». Он смерил молодых людей профессиональным взглядом с ног до головы. Отметил и убогонькие курточки какого-нибудь румынского происхождения, и подпачканные туфли весьма среднего качества (не «Большевичка», конечно, но и далеко не Австрия с ФРГ – скорее всего, производства чехословацкой фабрики «Цебо»). Однако бедра обоих молодых людей облегали настоящие джинсы – а юноша, выкладывающий за простые брюки месячную зарплату старшего инженера, обычно способен оплатить вечер в ресторане.
По части джинсов швейцар в своих оценках оказался прав. Валерий щеголял в «ливайсах», сшитых по лицензии в полубратской Венгрии (батяня привез из турпоездки на Балатон), а Володя купил свои великолепные «супер-райфлы» у известного всей общаге негра-фарцовщика Жоры за сто пятьдесят рублей. Надо ли напоминать, что в те годы джинсы играли примерно ту же роль, что иномарка и пейджер в начале 90-х или сотовый телефон – в конце того же десятилетия? Наличие фирмОвых джинсОв недвусмысленное свидетельство тогда о модности, платежеспособности, и, главное, продвинутое™ их носителя.
Джинсы стали определяющим фактором для того, чтобы швейцар выдал скупую улыбку и даже распахнул перед молодежью тугую дверь: «Прошу!»
Определяющим – но не решающим. Ибо решающим стал явственно излучаемый обеими юношами (особенно первым, плотным, круглоголовым) запах денег. Запах успеха. «Странно, – подумал золотогалунный швейцар. – Вроде бы пареньки самые обычные, совсем не мажоры. Даже, скорее, провинциалы. И время года не то, чтобы студиоз гулял. Это они в сентябре, когда им деньги за ихние стройотряды и шабашки выдают, червонцами швыряются – а сейчас апрель. Может, эти двое нечестным путем свои тугрики заработали? Ну, коли вдруг так, тем более следует их пустить – потому что тогда, в процессе потребления спиртных напитков, юнцы могут проговориться. Пускай слухачи поработают, и, может, на «незаконные валютные операции», или даже на «антисоветскую пропаганду», а то и «измену Родине» накопают».