Бой с Эрой
Шрифт:
От холода в голосе мурашки бегут по рукам. Мне приходится напрягать слух, чтобы не подвинуться ближе к столу.
— Он отличный боец, звезда… прибыль, которой ты меня лишаешь, — Михаил Александрович поднимает на меня яростный взгляд. Над переносицей образуется бугорок от двух параллельных морщин. — Тебе сказать, сколько я теряю из-за его ухода? — он двигается вперед, кладет руки на столешницу, сцепляет ладони.
— Вы не думаете о том, каково ему? — зеркалю его позу, смотрю в глаза. Я не проиграю этот бой. — Вы знаете, что вообще с ним?
— Конечно, знаю, —
Глава 18.3
Мы прожигаем друг друга взглядами. Мне хочется прикрыть глаза. Держусь из последних сил. Я не сдамся первой. Наконец Михаил Александрович моргает, прерывая игру в гляделки. Улыбается. Берет кружку и делает глоток, морщится, делает еще один.
— Ничем не могу вам помочь, — выпрямляюсь, расправляя плечи. Я победила!
— Вообще-то можешь, — Михаил Александрович чешет щеку, проводит пальцами по подбородку и прищуривается. — Верни Влада в строй.
— Ни за что! — вскрикиваю и сразу сжимаюсь.
Щеки начинают гореть. Люди за соседними столиками оборачиваются на нас, но быстро возвращаются к своим делам.
— Нет, — со злобой цежу я. — Это последнее, что я буду делать. По крайней мере, сейчас. Состояние Влада важнее! Ни какие деньги этого не стоят.
— О, поверь мне, есть такие деньги, — кривая ухмылка делает лицо Михаила Александровича отталкивающим. — Но давай я придам тебе больше мотивации, — он придвигается вплотную к столу, кладет локти на ручки, сцепляет пальцы перед собой. — Итак, смотри какой расклад: если Влад не вернется к боям, то я натравлю на него ментов. Случайно, конечно.
Вздрагиваю. Пакетик в зажатой руке лопается. Сахар высыпается на столешницу. Стряхиваю его на пол. Открываю рот, чтобы спросить, что Михаил Александрович имеет в виду.
— Посадить Влада есть за что, — он поднимает руку, останавливая мой порыв возразить, и тут же возвращает ее обратно. — Участия в подпольных боях будет достаточно. Сколько людей он там искалечил?
— У них же не должно быть претензий друг к другу, — шепчу я. Ком подступает к горлу. Ладони леденеют.
— Это неважно. Причинение тяжкого вреда здоровью карается по закону, и не имеет значения, при каких обстоятельствах это произошло, — улыбается Михаил Александрович. — Тем более, были те, кто хотел заявить. Думаю, у них все еще осталось желание это сделать. А у меня вдобавок есть доказательства — с десяток видео с боев. И это все может быть анонимно послано в какой-нибудь участок.
— Вы же тоже пострадаете, если на вас выйдут, — ком окончательно застревает в горле, не могу его проглотить. Грудь стискивает словно стальным обручем. Меня мутит. Смотрю на стакан с ромом и колой. Хочется плеснуть напитком в наглую рожу.
— Я не пострадаю, — Михаил
Всматриваюсь в глаза Михаила Александровича. В них плещется злорадство. Сжимаю губы. Между ребер ноет, словно меня ударили под дых. Больно. Страшно. Тру шею. Что делать? Я не вижу решения. Все снова летит к чертям!
— Это уничтожит Влада, — бесцветным голосом произношу я, стискивая руки между бедер.
— Да, — просто говорит Михаил Александрович. — Печальный конец для него. И кто знает, как он отреагирует. Но хуже всего будет тебе, Эра. Ты будешь знать, что могла предотвратить надвигающийся ад. Спасти любимого. Но не стала ничего делать. — он склоняет голову к плечу и с интересом смотрит на меня. Мотаю головой. Не могу вымолвить ни слова. — Давай так, прощальный бой Влада в следующую пятницу. Я дам время подумать до него. Тебе должно хватить, — Михаил Александрович поднимает руку, подзывая официантку. — Но ты же понимаешь, что никто не должен знать о нашем дружеском разговоре? — смотрит мне в глаза, приподнимая бровь. — Иначе твое согласие будет не важно. И Влад все равно отправится в тюрьму.
— Что-то еще? — официантка подбегает к нам и недоуменно смотрит на почти нетронутые напитки.
— Счет, пожалуйста, — Михаил Александрович даже не обращает на нее внимания. — Эра, у тебя есть выбор: твои желания или свобода Влада.
Глаза жжет. Это он называет выбором? Мне хочется выть. Не может быть так! Это несправедливо! Мы были почти счастливы! Оставалось всего ничего. Пелена из слез размывает картинку передо мной.
— Пожалуйста, — девушка кладет черную папочку на стол и снова исчезает.
Я не заметила как она уходила в прошлый раз. Михаил Александрович сует, не глядя в чек, пятитысячную купюру. Встает из-за стола. Отдергивает брюки. А я не могу сдвинуться с места. Приросла. Замерзла. Только слежу взглядом за этим скотом. И даже сказать ничего не могу. Мне нечем крыть. Со всей дури сжимаю кулаки. Ногти впиваются в кожу. Кроме этого ничего больше не чувствую. Мелко раскачиваюсь из стороны в сторону, успокаивая себя. Опускаю глаза в стол. Закусываю губу. Вот это и есть безвыходная ситуация. Хуже быть уже не может.
— А, и кстати, — Михаил Александрович подходит ко мне и наклоняется к уху. — Есть еще одно условие: Влад не может проиграть предстоящий бой. И, видит Бог, ему придется постараться.
Глава 19.1
Горячая вода обжигает кожу. Я лежу в темной ванной, освещенной лишь светом одинокой свечи, стоящей на столешнице рядом с раковиной. Влад еще не вернулся. Пена доходит до подбородка.
Завтра бой, а решения, как поступить, так и нет. Отчаяние настолько беспросветное, что мне тошно от самой себя. Я ничего не могу поделать. И самое страшное — внутри я уже сдалась. Не могу больше бороться. Я устала, обессилена.