#Бояръ-Аниме // Аир Чудора 4
Шрифт:
— Выгоды перевешивают риски, — просто произнесла женщина, но потом добавила, — если оставишь наследника до отъезда, никто против не будет.
— Наследника? Ещё лет десять-двенадцать. Пока я себя или Лизоньку не воспринимаю иначе, как детей, — проворчал я.
— Мальчик, я в курсе, что есть те, кто готов забрать тебя во взрослый мир. Вспомни о той, кого ты оставил в усадьбе. Я узнала у неё, она не против, — огорошила меня Ворона.
— Кто? Лиса? — пробормотал я.
— Приедешь в усадьбу,
— Тронешь Лизоньку слишком рано, запру в темнице, — произнёс Аист, встал и вышел из помещения. Потом дверь распахнулась, он торопливо вернулся назад и схватил документы, особенно крепко удерживая «компромат», и выбежал.
Хе, а я всё запомнил. Мало текста, а натренирован я куда на большее. Для медитации есть что подумать, а потом всё неважное забудется.
Очень многие до сих пор не пробуждены, это сулит мне барыши.
Однако на страничках был описан «наблюдаемый характер».
Людмила там была вздорной, но ранимой.
Лизонька — взбалмошной и импульсивной.
Эпитеты к остальным, особенно детям, сильно не отличались. Умных, спокойных или хотя бы задумчивых было мало, обычно с дополнительными, отнюдь не хвалебными словами. А ведь это ещё смягчали, раз показали папаше.
Выходит, что надо выбирать среди знакомой мне парочки: Машки и Милки.
Блин, не хочу.
Какая же подстава с псевдонимом. Теперь вся надежда на смотрины.
Только думал, что нашёл одну, на которой остановлюсь.
Блин, точно, я же теперь женат… мрак.
Как с этим жить, я отказываюсь считать себя взрослым! Мне восемь, максимум десять. И точка!
Сообщать о факте официального брака супруге я и не подумал. Я признался ей в куда более важном.
— Я — Аир Чудора, именно я тогда… — начал я вываливать информацию внутри бронницы в лучах горящего фонарика на планшете.
— Что за бред ты несёшь? — рассмеялась Лизонька.
— Ладно, начну с другого. Я — некромант.
— Я тебя и таким люблю, но называть себя чудорой-то зачем? Какой он противный!
—… я правду говорю!
— Да что за вздор, да вы немного похожи фигуром и габаритами, но ты красивый, а он… нет, он тоже красивый, но сла-ща-а-а-авый. Бее! — высунула язык Лизонька, словно Аир Чудора — горькое лекарство.
— Двуличие сменить, — проворчал я, — из-за тебя две тысячи лун будет потрачено впустую.
—…
— Что молчишь?
— Выходит, я получила деньги от тебя?
— Да.
— Дай ещё.
—…
— Ну, не жмотись. Что тебе стоит?
— Нет. Сама заработай, присядь Аисту на уши, он и побалует.
— «Присесть на уши»? —
— Ну, похвали его там за что-нибудь. А потом попроси деньги, — предложил я.
— Мама ему запретила, у меня аллергия на сладкое.
— Понятно. Тогда есть ещё вариант.
— Какой?
— Видела, как на тебя отреагировали Ушакова с Безумновой? — спросил я.
— Ага, — кивнула русоволосая девочка, но нахмурила брови.
— А они далеко не единственные девчонки, что выросли с куклами Луми. используй это!
— Как? Это же фу, бее! Они же тискать лезут, — скорчила рожу мелкая.
— Тебе не нравится, так используй свои копии. Так ты заработаешь за счёт своего дара. Опробуй на Рёрикович. Они с Безумновой когда-то в кукол играли, мини-версии Людмилы я там не помню, но наверняка Яна Михайловна тоже такой владела, она с Наташенькой из одного Музея, — предположил я.
— А откуда ты их знаешь?
— Я учился в московской академии в первом классе «Ять».
—…
— Что молчишь?
— Да, поняла кое-что. Ты — Кирушка?
— Ну, Кир Грязев, да.
— Не однофамилец, значит. Ну, всё стало проще, — с серьёзным выражением лица кивнула Аистовна, потом ещё раз чему-то кивнула, точно не мне. — Если Пронин и Грязев — одно лицо, всё становится проще.
— Это секрет.
— Да, блин. Ну что же ты всё усложняешь? Я же могу рассказать кому-нибудь?
— Нет, это секрет. И вот плата за него, — я протянул увесистый кошелёк.
— Что это? — раскрытыми, но уже радующимися глазами посмотрела на тряпичную вещь с выпирающими рёбрами монет Лизонька.
— Плата за молчание.
— За месяц?
— За всегда.
— Мало.
— Ну, не надо, так не надо. Я давно хотел явить себя миру, — проворчал я, — но меня могут убить из-за такого раскрытия. Двуличие сменить! Ты готова рискнуть моей милой мордашкой?
—… — последовало молчание, кошелёк она забрала одной рукой, а вторую протянула ко мне.
— Что?
— Чудора заплатил за молчание, а Грязев — нет.
—…
—…
— Ладно, — проворчал я после игры в гляделки и вытянул второй мешочек. Там всё равно размен пятидесяти рублей копейками.
Я помню своё детство, пусть учится обращаться с деньгами. Пригодится. А то будет гадать, рубль это много или мало? А тысяча? Нет, тысячу я ей не дам, мне самому мало.
Глаза девчонки просто сияли.
— На этом всё. Прячь в пространственный артефакт и начинаем тренировку. Крепко держишься? — спросил я, когда мешочки исчезли.
— Ага!
— Холмовик!
— Уу-у-у-у-у-а-а-а-а-Ё!
В начале ноября я вернулся в усадьбу Чудор.