Боярин. Князь Рязанский. Книга 1
Шрифт:
— У князей и бояр в загашниках ещё прошлогоднее зерно лежит не проданное. Я лутче у них закуплю, и тебе отдам, а тамошний урожай в Рязани оставим.
Василий на меня «посмотрел» и спросил:
— Из своей мошны, чоли заплатишь?
— Да. А воев буду из народа делать. И возьму их на казённый кошт.
— Так тебе казны токма на два года хватит.
— Найду, чем пополнить. Корчмы казённые поставлю, и сам вино варить буду. Я доброе вино сварю, Князь.
— Сам то пивал ли? Доброе… — Хмыкнул он.
— Пивал. Хош угощу? — Была у меня бутылка
— Я крепкое не пью. Да и в народе, только самые дурные питухи крепкое пьют.
— Моё попробуют, все пить начнут.
— Ну-ну… Далее говори, князь Рязанский.
— В полон татарву буду брать, и заставлю засеки строить. Сам на татар пойду. Коней там захвачу…
— С засеками и с татарвой ты ладно удумал. Проверить старые засеки надоть, и построить, где татары попалили.
— Есть у меня и новые думки.
— А про смерть Ивана Фёдоровича? Опять во сне видел?
— Да, государь.
— И когда помрёт?
— Через четыре лета. Вслед за супругой.
— Так мож, тогда и возьмешь Рязань на стол?
— Поздно. Через четыре лета после того Саид-Ахмад на Рязань должон придти с ещё большим войском, чем ране. За восемь лет успею подготовить Рязанские земли и войско, а за четыре… могу не успеть.
— У тебя Саид то через три лета придет, то через восемь…
— Через три, это так, ерунда. Ты прав, Великий Князь, они через каждые три года будут на Москву ходить, но то будет большая битва, и ежели Рязань не укрепить, худо будет.
— Ох и заумно плетёшь, Михась.
— По-другому, не получится Великий Князь Всея Руси. — Сказал я, не обращаясь к Василию, а констатируя факт.
И он меня понял. Вот, что значит, правильно расставить акценты.
Я согласился взять Рязань на время, до совершеннолетия Василия, сына Ивана Рязанского, о чём и была составлена соответствующая грамота.
Глава третья
Мы стояли с Князем Иваном на краю кремлёвской горы и смотрели вниз на отведённый мне участок земли. Я выкупил в Кремле место для подворья, пообещав Василию Васильевичу поставить лекарню и аптеку.
— И зачем ты не взял себе здесь, наверху? Тут красиво. Предлагал же батюшка.
— Сюда будет выходить верх моей крепости: красное крыльцо и терем, а подклети и хозяйство, все будут внизу. Конюшню, казарму построю. Башню и стену кремлёвскую. Кирпичную. Надо всем князьям, что в Москве дворы имеют, приказать башни поставить в стене кремлёвской, и за строительство стены пусть заплатят. Кирпичной.
— Так нет кирпича, Михась. Предлагаешь покупать у немцев? Казна пуста. А князья… Много причин найдут, чтобы отлынить.
— Надо кирпич самим делать.
— Батяня, сказывал, что на Руси многажды раз кирпич выпекали, но не получался он крепким. То сразу крошится, то потом лопается. Многие хоромы, говорят порушились. Утерян секрет. Ханы запрещали каменные дома и стены строить, вот и позабыли…
— Я знаю секрет выпекания. И глину не ту брали. Надо из пресной, а не из гончарной. Могу попробовать. Мне бы, токма,
— Где?
— По дороге на Рязань село есть Калитное. Бают, там глины богатые. Мне бы то село в удел взять, мы бы свой кирпич имели, а не немецкий. Спроси батюшку, даст ли?
— Спрошу, Михась. А что за секрет кирпичный?
— Я тебе потом все расскажу и покажу. Если получится.
На обратном моём пути из Твери в Москву мы виделись с отцом. Самочувствие его было значительно лучше.
Он долго не мог поверить, что давнишний семейный земельный спор решён его сыном в его пользу. Когда ему сказал о том ключник князя Бориса, отец не поверил. Потом приехал я, и подтвердил, что княжество Микулинское теперь наше, показав ему, написанную князем Микулинским расписку. Отцу после моих лекарств явно полегчало. Он выздоравливал. Когда я уезжал в Москву, он всё переспрашивал:
— Верно, что скоро заберёшь меня отсель?
— Верно, батюшка. Вскорости поезд пришлю. Если сейчас ехать… Двигаться мне быстро надоть. Не довезу я тебя в седле, растрясу. Слаб ты ещё.
Московский воевода, обрадовавшись начавшемуся выздоровлению отца, с радостью согласился разместить его у себя на время строительства моего двора.
Отправив сейчас поезд за отцом, я нашёл мастеров, и договорился о строительстве. Сам вбил колышки, разметив границы строений, отдал рисунки и схемы. Оставив старшине денег на лес и камень, я решил перед отъездом в Рязань зайти к «моему» ведуну.
— Здрав будь, дедушка, — сказал я, зайдя в горницу и крестясь на образа.
— А, боярич Михаил, — довольно спокойно встретил меня ведун. — Что привело? Хворь какая?
— Здоров, отче, слава Богу. Погутарить зашёл. Пива доброго принёс. Пьёшь пиво, отче? — Спросил я с подковыкой.
— А чо ж не выпить? Пиво — питие богоугодное, день не скоромный. Седай за стол.
Он взял с полки глиняные кружки без ручек, и поставил их на стол. А сам уселся рядом. Я налил пиво и выложил на стол мелко нарезанные солёные обжаренные сухарики. Мы посидели. Помолчали. Выпили ещё по кружке.
— Хороши сухари. И не жаль тебе было соль на них тратить?
— Так вкусно же! — Сказал я.
— Вкусно. И сыто, — согласился дед. — Но дорого. Сказывай, за каким делом зашёл?
— Ты нужен мне, дед. Хочу лекарню в кремле ставить, на своём подворье.
— В кремле? — Удивился дед. — Высоко шагнул, паря.
— Я Рязанское княжество на стол получил, от Князя Василия Васильевича.
Дед поперхнулся пивом и закашлялся. Постучав ему ладонью по спине, я продолжил.
— Людишки мне нужны для дел справных. Думки есть для общества и для мошны полезные. Секреты лечебные «там», куда ты меня отправил, я познал. Как бы… и тут такие настои сделать? Слишком уж обильно мрут людишки-то. Бабы рожать не успевают. Помоги мне, а я тебя не обижу. Вместе с сынами ко мне переходи. Чем они занимаются?