Боярская честь. Обоерукий
Шрифт:
– Ты что сейчас сказала?
– Новости городские пересказывала – после службы разговаривала со знакомыми.
– О чем говорили?
– Вот те на! Я тебе всю дорогу рассказывала.
– Извини, задумался немного. Повтори, что ты говорила в последнюю очередь?
– О страже.
– Не слышал ничего ни о какой страже.
– Ну как же, указ государев вышел, для того, значит, чтобы с пожарами бороться. В каждом городе стража пожарная будет.
Хм, интересно! Ну и ладно, давно пора, а то, как ни год –
На следующий день я выехал в монастырь.
Настоятель встретил меня ласково, как лепшего друга. Ой, хитер настоятель. Мягко стелет, да жестко спать. Неуж еще какую-то тяготу придумал?
Мы поговорили о погоде, о ценах на урожай. Репу, брюкву и капусту я уже продал на торгу – не сам, конечно, управляющий Андрей. Пшеница росла на моих землях плохо, поэтому я сеял рожь да ячмень, и зерно продавать не собирался – своя мельница была да постоялый двор.
– Как книжицы да манускрипты, что нашел я по твоему поручению, настоятель? Те ли, что сыскать надобно было?
– Какие книжицы, Георгий? Ты о чем?
Я замолк, как язык проглотил. Намек я понял – о книгах ни слова, как будто их не существовало никогда. Тогда зачем вызвал настоятель?
– Верно служишь – на поле брани не трусишь, но и голову зазря не подставляешь. Язык опять же не распускаешь, разумом не обделен. Все время, как тебя вижу, думаю – и что ты от Разбойного приказа отказался?
Я только рот открыл – ответить, как настоятель вынул из шкатулки пергамент:
– Читай!
Я взял пергамент в руки.
– Боярин Михайлов… высочайшим соизволением… землею.
Я тряхнул головой, начал читать снова и медленно.
– Это что?
Настоятель засмеялся.
– Ты что – грамот жалованных не видел никогда?
– Откуда же?
– Государь тебя из прочих выделил за службу верную и жалует тебя землею. Немного землицы, верно, так тебе удобно – по соседству с твоим наделом, на полдень.
– Погоди маленько, настоятель. Сколько земли?
– Тут же писано – пять сотен чатей. Конечно, невелика дача, зато от самого государя.
Настоятель хитро улыбнулся, и я понял, что без отца Саввы тут не обошлось. Чем больше я его узнавал, тем яснее мне становилось – есть у него наверху, среди придворных, свои люди. С чего бы государь о рядовом, незнатном боярине Михайлове вспомнил? У него таких, как я, – не одна сотня, а может, и тысяча.
– Ты что, боярин, недоволен?
– Нет, просто удивлен и обрадован: надо же, сам государь грамотку подписал.
– Ну это ты подрастерялся маленько – бери, владей.
Настоятель протянул мне грамоту.
Я встал и поклонился. Я прекрасно понял, откуда дует ветер и кому я обязан дачей. К слову: «дача» – это не садовый участок в современном его понимании. Это земля или поместье, жалованное, данное государем дворянину.
– Служи ревностно и верно, и государь о тебе не забудет. – Настоятель улыбнулся, подмигнул и добавил: – И я не забуду.
Мы попрощались. Я сложил грамотку, сунул ее за пазуху и поехал домой. Земля – это, с одной стороны, хорошо, так ведь ее снова обустраивать надо: о крепостных же на земле в дарственной грамоте ни слова нет. К тому же боевых холопов снова искать придется.
Моей земли было три тысячи чатей, да государь пожаловал пятьсот. По нынешнему – приблизительно полторы тысячи гектаров. В целом – вполне прилично. Одно не радует – осень уже, новый год пошел, землею заняться будет не с руки. Новый год на Руси наступал первого сентября, и никто его не считал праздничным днем – так, день как день.
Дома я похвастался перед Еленой – а перед кем еще, не перед холопами же – жалованной мне самим государем землею и в подтверждение предъявил грамотку. Жена по-бабьи всплеснула руками, принялась читать. Прибежал Васятка, тоже прочитал – удивился больше, чем обрадовался.
– Неужто сам государь, правитель земли русской, о тебе знает?
– Как видишь. Вот грамотка, им самолично подписанная, с сургучной печатью.
– Здорово!
Лена по такому поводу решила устроить пир. Пока она занималась хлопотами по его подготовке, я съездил в свое село. Сели с Андреем за стол в его избе – он уж с семьей перебрался в село из Вологды, и я выложил ему неожиданную новость. Поздравил меня управляющий, однако как-то приуныл.
– Что за кручина, Андрюша?
– Мыслю – новые земли поднимать будешь, боярин.
– Правильно, за тем к тебе и приехал.
– На новые земли управляющий нужен, а я куда?
– О том и говорить хочу. Можешь стать главным над обеими землями, волен тут остаться. Есть ли человек на примете?
Андрей призадумался было, потом тряхнул копной волос:
– Боярин, сын у меня уже вырос. Как посмотришь, ежели я попрошу тебя здесь, в Смоляниново, его оставить – пусть сядет на мое место. Я же новой землицей займусь. Здесь все отлажено, а случись, что-то не заладится – я рядом, всегда помогу. У меня опыт уже кое-какой имеется – присмотрюсь к даче, за зиму людей подберу. Ты меня уж два года знаешь, не подводил я тебя.
– Андрей, скоро все земли мои твоей родней заселены будут, – засмеялся я. – Сколько же лет сыну?
– Восемнадцать нонешней зимой исполнится.
– Молодоват. А справится ли?
– Должен, он мне здесь помогал, все знает.
– Ладно, быть посему, с завтрашнего дня он – управляющий. Только условие одно: не справится, хиреть хозяйство станет али доход упадет – извини, найду другого.
– Вот и сговорились.
Мы ударили по рукам. Андрей кликнул жену, сына Павлушу, быстро накрыли стол, обмыли сделку.