Боярская честь

Корчевский Юрий Григорьевич

— Так что за нужда привела? — отвалившись от стола, спросил сытый Степан.

— Холопы боевые надобны, не менее двух, — выпалил я.

— Ну это не беда. Болярин Опрышко в Литву съехать хочет — его право. Только думаю — не всех холопов за собой поведёт. В Литве войско наёмное, дворяне сами решают, сколько ратников выставлять в случае войны.

— Да ну? — удивился я. — И где же мне этого Опрышко искать?

Степан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Я намёк понял и тут же отдал ему серебряный рубль.

— А чего его искать?

Тута он, в городе. Ищет покупателя на свои земли, да найдёт не скоро — больно земли у него захудалые да неудобья. Пройдёшь по Каменному мосту через Золотуху, по Сенной на Завратную. От угла по правую руку — второй дом.

— Вот спасибо, Степан! Думаю — ещё не раз свидимся за кувшином вина.

— Ловлю на слове, болярин. И совет даю — на торгу охотники молодые шкурки продают. Некоторые не прочь саблей вострою славу да деньги себе добыть. Там поспрошай.

Я откланялся и направился сразу же к Опрышко. Надо ковать железо, пока горячо.

Дом нашёл быстро. Надо сказать, что он видел и лучшие времена. На удачу мою боярин был дома.

— Боевых холопов, говоришь? А скольких возьмёшь?

— Двух-трёх, если они у тебя не безрукие.

Боярин захохотал:

— А ты проверь!

Он вызвал к себе прислугу, и вскоре мы вышли во двор. Там уже стояли пятеро боевых холопов. То, что они не крестьяне, было видно сразу. Лица обветренные, взгляды суровые, без рабской покорности и заискивания.

— Ну-тко, робяты, боярин вас в деле попробовать хочет. Покажите ему, на что способны.

Я пальцем показал на поединщика. Холоп был среднего роста, жилистый, из таких — самые лучшие бойцы. У долговязых движения не скоординированные, медленные. У накачанных — удар силён, да скорость не та.

Я выхватил свою саблю, холоп — свою. Все, в том числе и боярин Опрышко, с интересом глядели.

Холоп кинулся в бой сразу. Он атаковал яростно, всё время осыпая меня градом ударов, которые я легко парировал. Через несколько минут я улучил удобный момент, выбил у него саблю из руки и подставил свою к его горлу.

— Проиграл. Следующий!

Вышел кряжистый мужичок. Он явно усвоил урок с предыдущим бойцом и вначале стоял неподвижно, явно провоцируя меня на нападение. Ну что же, хочешь урока — получи. Я сделал внезапный выпад, и когда мужик выбросил вперёд свою саблю, желая отразить удар, я перевёл конец сабли вниз и ударил его в ногу. Разумеется — плашмя. Кровь проливать в учебном бою я не собирался.

Пристыженный мужик спрятался за спины товарищей.

— Следующий!

Опрышко явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он хотел увидеть, как его холопы разделаются со мной, думал — я слабый противник. Не на того нарвался.

— Подожди, подожди, пусть вот он выйдет.

Опрышко подтолкнул вперёд последнего из строя.

— Борис, не посрами хозяина.

Борис вытащил саблю из ножен, и по тому, как он это сделал, я понял, что из всей пятерки он самый опытный и опасный. Движения были быстрыми, но плавными,

как у кошки. И бросаться в атаку сломя голову он не стал. Стоял и смотрел.

Холопы притихли.

Я сделал небольшой выпад, он отбил, ещё выпад — отбил. Эдак он может долго стоять, а я буду вокруг него изображать танец с саблями. Я отступил назад и намеренно оступился. Холоп бросился вперёд, но я сделал мах ногой, подсёк его выдвинутую вперёд ногу, и он грохнулся на спину. Изображать удар саблей на добивание я не стал. Встал, отряхнул от пыли одежду.

— Неплохо.

Холоп поднялся с земли — чувствовал он себя не лучшим образом. Боярин Отрышко взъярился.

— Это я вас кормил-поил, коней самолучших под вас подвёл, учил — и для чего? Чтобы вы меня опозорили? Брысь с глаз долой! Вот я вам ужо!

Боярин помахал в воздухе кулаком, повернулся ко мне:

— Не раздумал брать?

— Пожалуй, последний хорош.

— А то! Сам муштровал, Федька-заноза.

— Почему заноза?

— В кажную дырку потому как лезет, а уж до девок охоч — просто спасу нет, всех девок в усадьбе поперепортил.

— Считай — уговорил. Беру.

— Только его одного?

— Всех возьму. Они хоть в боях бывали?

— Бывали — это ведь не все, только половина. Другая пятёрка под Коломной полегла, с татарами дрались. И ведь — самые лучшие сгинули. Я бы и этих не продал, да долгов куча, а в Литве они не нужны.

— Сколько за всех просишь?

— Смотря как брать будешь: коли с лошадьми, сёдлами, сбруей и полным облачением — это одна цена, коли пешими и в одной одежонке — другая.

— Сколько же с лошадьми и вооружением? Боярин наморщил лоб, прикидывая в уме.

— Двадцать рублей серебром.

— Побойся Бога, боярин, за такие деньжищи три деревни купить можно.

— Ты деревни на смотр зимой выставишь? — хитровато прищурился Опрышко.

Подловил, хитрован, понял, наверное, что выставлять мне некого. Или ратников не хватает, если по земле считать.

— Хорошо, по рукам! Боярин зычно крикнул:

— Федька! Где тебя носит? Опять по девкам, поди!

Из-за угла вывернулся ратник.

— Всем собраться с полным вооружением и на лошадях, как для похода.

— Опять кто напал?

— Узнаешь. Федька исчез.

Я отсчитал деньги, боярин их тщательно пересчитал, сходил в дом, вынес грамоты.

— Володей!

Тем временем появились одетые, как для боевого похода, боевые холопы. Все в кольчугах, со щитами. На боку — сабли, у стремени в петле — копьё. Хоть и хвалился Отрышко, что кони самолучшие, но я не впечатлился.

И всё-таки от сердца отлегло. Кольчуги не ржавые, кони вычищены, сытые — ишь, шкура лоснится. Да и правильно, что всю пятёрку купил, денег не пожалел — они друг друга знают, в боях испытаны, слажены. Подучить, конечно, придётся самому — как без этого. Если по гатям считать, так пара выходит лишней, но вдруг я ещё землицы подкуплю — в самый раз будет.