Боярские дворы
Шрифт:
О прошлом напоминает только старое поместье с превосходным домом, окруженное ажурной колоннадой, беседкой, остатками строений, своими чистыми и благородными пропорциями заставляющими думать о почерке большого и необязательно московского архитектора. Вместе со скудными остатками старого парка они ждут своего обновления, тем более что трудно найти в Москве землю, которая бы не просто хранила – на каждом шагу так полно и так далеко в глубь тысячелетий раскрывала страницы истории.
Да, сегодня Братцево – это город. Но достаточно обратиться к карте Москвы и Подмосковья восьмидесятилетней давности, чтобы увидеть, что эти места выглядели совсем иначе. В 1920-х годах наш народ усиленно учили
Со временем приводимые подробности войдут в разряд сугубо секретных сведений, едва ли не военной тайны. Но в 1926 году, например, издательство «Транспортпечать» условными знаками в разделе «Населенные пункты» приводило не только научные и опытные учреждения, совхозы, племхозы, фабрики, заводы, но и монастыри с указанием времени их основания, отдельные «дворы, мызы, фермы». В разделе «Благоустройство и развлечения» – библиотеки, читальни, лавки по продаже предметов первой необходимости, лодочные пристани, театры, клубы, дома крестьянина, места охоты. Среди «Путей сообщения» – все тракты и проселочные дороги, пешеходные тропы и пароходные пристани, «с указанием в километрах расстояний от Устинского моста в Москве».
Из раздела «Природа» можно было составить себе представление о расположении лесов, кустарников, болот, «обнажений юрского и каменноугольного периода с остатками древней фауны и флоры», месторождениях минералов, в том числе горного хрусталя, аметистов, магнитного и бурого железняка, опалов и даже золота, о котором специально говорилось, что оно «встречается в песках берега реки Икши». Тем более подробно давались сведения обо всех исторических музеях, бытовых памятниках и конечно же экскурсиях. Каких только и по каким только маршрутам их не было, особенно велосипедных! Но единственный маршрут, приближавшийся к Братцеву, – от Тверской заставы на Тушино, Архангельское, Рублево, Кунцево, Поклонную гору и Дорогомиловскую заставу, общей протяженностью в сорок четыре километра, – все же его не захватывал. Хотя та же карта утверждала, что в Братцеве существует музей, гражданские и церковные строения XVII–XVIII веков и парк из смешанного леса на берегу Сходни, неподалеку от сел Путилово, Петрово, Митино и Рождествено.
Всеми забытые московские речки – градостроители боролись и борются с ними как с досадной помехой в развитии своих планов... Между тем в 1660-х годах австрийский посол Мейербер напишет примечательные слова: «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, что ей нечего завидовать никакой стране в мире. Хотя она далеко лежит от всех морей, но благодаря множеству рек имеет торговые сношения с самыми отдаленными областями». В этой сложной системе древних коммуникаций реке Сходне-Всходне принадлежало особое и немаловажное место. Примерно с X века жителям Подмосковья был известен водный путь: река Москва – река Всходня – волок – Уча – волок, а затем через Волгушу, Яхрому, Сестру и Дубну открывалась дорога на Волгу.
По-своему важной в то время была Братовка. При впадении Братовки во Всходню, на своеобразном оборонительном рубеже, возникло поселение, и жизнь здесь не прерывалась на протяжении десятков веков. Об этом свидетельствуют находки археологов, что же касается известных нам документальных упоминаний о Братцеве, то наиболее раннее
В 1608 году на взгорье между речками Химкой и Всходней разбил свой лагерь Тушинский вор. Самый смысл относящихся к началу XVII столетия документов свидетельствует, что существовало селение давно, но именно в Смутное время успело превратиться в пустошь Горетова стана – тогдашней территориально-административной единицы – и перейти во владение «дьяка Посольского приказа А. И. Иванова». Так, во всяком случае, утверждала заметка в энциклопедии «Москва». Деревенька, несомненно, представляла немалую ценность для дьяка, вот только относительно имени его все обстояло не так просто.
Приведенные автором заметки инициалы говорили о том, что имелся в виду один из наиболее известных дьяков XVII столетия Автоном Иванович Иванов, владелец земли, на которой стоит старое здание Российской библиотеки – Пашков дом. Но в подлинных земельных документах Братцева имя Автонома Иванова нигде не встречается. Еще важнее то, что деятельность А. И. Иванова относилась собственно к последней трети XVII века – началу XVIII столетия. В братцевских же материалах Смутного времени присутствует дьяк Александр Иванов.
Выявление генеалогических связей в самых родовитых семьях нередко дается с большим трудом, осложняют дело многочисленные ошибки в существующих родословных справочниках. Тем более неразрешимой должна быть задача с рядовым дьяком – сколько их просиживало от зари до зари во множестве приказов, осуществлявших руководство Московским государством!
Однако послужной список Александра Иванова – фамилией ему еще служило отчество – можно восстановить за годом год, а в некоторые периоды даже месяц за месяцем.
Первая отмеченная делами Поместного приказа служба Александра Иванова с 1 декабря 1614 до 11 июня 1615 и в августе 1616 года – в Панском приказе, где он уже числится дьяком. Из более чем семидесяти приказов, осуществлявших государственное управление, Панский исчезает первым, и исследователи еще до конца не выяснили его функций. По некоторым предположениям, они были связаны с отношениями Московского государства с Польшей и Литвой. Необходимость в нем исчезла непосредственно после заключения мира со Швецией и Польшей, около 1620 года.
Но еще в период существования Панского приказа дьяк Александр Иванов несет службу летом 1617 года вместе с князем Д. М. Пожарским по сбору «пятинных и запросных денег», а две зимы между 1617 и 1620 годами проводит в Чебоксарах. В 1621–1622 годах он числится дьяком «на объездах в Москве», в 1623 году – в приказе Новой чети. Дальше шла служба в Сыскном приказе при князе Д. И. Долгоруком и самостоятельное руководство Казачьим приказом. Засиживаться на одном месте в приказных делах не удавалось. Со смертью Александра Иванова пустошь Братцево была передана в род служилых дворян, точнее – выбившихся в это звание бывших подьячих.
Братцево. А. Воронихин. Главный дом. Конец XVIII в.
Вряд ли кому-либо из специалистов по генеалогии пришло в голову заниматься родословием незнатных и небогатых дворян Зубовых, если бы не «случай» одного из представителей семьи в последние годы правления Екатерины II. Последний фаворит старой императрицы, награжденный поместьями, деньгами, графским титулом и бесчисленными должностями, сразу оказался среди самых знатных людей государства, а следовательно, должен был иметь и восстановленное генеалогическое древо, каким бы скромным у своих корней оно ни выглядело.