Боярышня Воеводина
Шрифт:
— «В рукаве еще одна кость, старается заменить»! Небольшой, совсем незаметный импульс энергии, и кость прилипла к запястью мошенника. Тот все тряс стакан.
— Что ты там вытряхнуть хочешь, кидай уже! — поторопил Михаил.
Жулик чертыхнулся и кинул. Опять четыре! — «Заряжены на» 4! — понял Михаил.
Он быстро перетряс кости и метнул, чуть-чуть помогая силой.
— Семь! — изумленно заявил краснорожий.
— Ну что, господа, новичкам все же везет! Но я дам вам шанс. Половину монет за кунтуш этого пана со всем полагающимся прикладом — поясом, шапкой и саблей.
— Эй, за саблю маловато будет! Она дорогая!
— Хорошо, тогда весь кошелек!
— Кидай!
Михаил кинул, почти не мешая, 11!
Мошенник заскрежетал зубами. Долго тряс, но фальшивая кость так и оставалась приклеенной к запястью. Кинул, 8!
— Славно поиграли. Забираю свой выигрыш. Больше предлагать отыграться не буду, а то раздену вас до нитки. Сегодня мой день!
— Эй, так не пойдет! Давай кидать еще!
— Я же сказал, больше не
Михаил поднялся. — Эй, пан Замойский, забирай свои вещи и сбрую. Больше развлекать публику я не буду! Вот, видите, что идущая от сердца молитва пречистой Деве Марии делает!
— Мальчишка, ты не мог выиграть! — Заорал краснорожий.
— Значит, вы не верите в молитвы деве, Марии? Или признаетесь в мошенничестве? Корчмарь, ты все слышал?
— Ах ты…
Бывший рейтар хотел вскочить с места, но увидел направленный ему прямо в лоб пистолет. Второй, в правой руке, Михаил нацелил в лоб краснорожему.
— Значит так. Сначала я уложу двоих из вас, а потом у меня останется шпага, которой я хорошо владею. Так что в ваших интересах сидеть тихо и десять минут не вставать с места. Если кто-то выскочит из дверей вслед за нами, получит пулю в лоб. Стрелять я умею. Шотландия суровая страна. Там или ты, или тебя. А уважаемый пан Замойский подтвердит, что я защищался, а вы напали первыми. Микки, помоги пану оседлать коня. И отвяжи наших! Я пока покараулю наших друзей.
Через пять минут трое всадников и одна вьючная лошадь уже скакали к городу полным галопом. Но долго убегать не пришлось. На полпути встретили охрану пана Замойского, все-таки решивших проверить, что же стало с их господином. Так что получив подкрепление поехали уже шагом. Замойского даже не пришлось ни о чем просить. Он сам предложил «своему молодому другу» составить ему компанию и поехать на праздник в Ружский дворец Великого Канцлера, Льва Сапеги. Цель оказалась ближе, чем Михаил рассчитывал.
В Вильно остановились в доме самого магната. Он познакомил с женой и дочкой, которые тоже ехали с ним на бал. Жена вначале осыпала мужа упреками, это она развернула охрану за мужем, велев без него не возвращаться, но увидев новые лица, примолкла. Пан Замойский представил Михаила, как Джорджа Мак-Вирта, виконта Мори, из Шотландии, выручившего его по дороге в город, когда он опрометчиво отпустил охрану. Выезжать собирались завтра рано утром, что бы успеть в Ружаны завтра к вечеру, с ночевкой в городке Лиде. Хозяин после ужина тихо спросил нового друга, есть ли в его гардеробе что-то подходящее для королевского приема. Вот тут Михаил и возблагодарил Федора, снабдившего его костюмом придворного клоуна. Он поведал, что у него в гардеробе есть комплект для торжественных приемов, по последней моде Английского Королевского двора, только он не знает, будет ли он уместен на польском празднике. Не стоит ли заменить его на традиционный польский наряд? К его облегчению, пан Замойский сообщил, что король Сигизмунд сам старается одеваться по-европейски, а пан Сапега обожает все английское и будет счастлив поговорить с ним на его родном языке. Тут виконт замялся и сказал, что отец запретил учить его в детстве шотландскому, только английскому, рассчитывая отправить его ко двору, но там, после порохового заговора к католикам стали относиться с подозрением, так что ничего не получилось. Условием стал переход в Англиканскую церковь, что для их семьи было неприемлемо. Поэтому вместо Лондона он поехал путешествовать по Европе. Замойский утешил его, что под родным языком он имел в виду именно английский. Вечером, получив долю восхищения его таким правдоподобным враньем, Микки занялся пресловутым костюмом, повторив с Михаилом, предварительно, большие и малые придворные поклоны. Так что на праздник поехали во всеоружии.
До городка Лида мужчины скакали верхом, женщины ехали в роскошной карете магната. В Лиде переночевали в доме купца средней руки, выгнав хозяина с женой, чадами и домочадцами в корчму. К удивлению Михаила они и не посмели возражать. Из Лиды выехали уже в придворных костюмах, так как Замойские переживали, что вряд ли их поместят в просторные покои, замок еще строится, так что лучше ехать уже в бальных туалетах. Мужчины тоже сели в карету. Разговаривали на франкском. Пани и паненка его хорошо знали. Замойский поведал, что он, к сожалению, только дальний родственник своего недавно почившего великого предка, но Сигизмунд его отмечает, и он рассчитывает на этот бал, тем более, что он привезет такой подарок хозяину. Тут он кивнул на Михаила. Почти англичанина! К тому же аристократа. Пани все выясняла про владения его отца, про старинный замок, пожалованный его «предкам» одним из королей Шотландии, а Паненка просто кидала жаркие взгляды из-за золоченого веера. Миша врал, как мог. И про замок, который в глаза не видел, и про новые пристройки, сделанные отцом на приданое матери, и про кланы Шотландии, объяснив значение их во внутренней жизни страны, и о том, что отец является главой клана, а в будущем этот пост перейдет к нему. Что бы погасить явно читающиеся во взгляде панны матримониальные планы, рассказал о бедных шотландских почвах, на которых даже рожь не растет, только ячмень и овес. О стадах овец, составляющих богатство клана, и о тяжелой ситуации со сбытом шерсти, из-за распространения овец в Англии, где их содержать не в пример проще, хотя и руно менее богатое. Но нидерландские торговцы все равно снизили закупочные цены. Паннам хозяйственные разговоры про овец быстро
Хотели спросить что-то еще, но тут экипаж подъехал к воротам Ружского замка. Карета остановилась, мужчины вылезли, магнат подал руку жене, а Михаилу досталась дочка. Хозяин встречал гостей на крыльце, приветствовал Замойского дружески. Сообщил, что Его Величество Сигизмунд уже прибыл и переодевается в своих покоях. Поинтересовался новым лицом в окружении пана. Замойский представил Михаила, как своего спасителя от шайки разбойников, шотландца, путешествующего по Европе из любопытства. Сына графа. Михаил отвесил малый придворный поклон, помахав снятой шляпой. Сапега оценил изящество костюма «почти англичанина». Спросил, бывал ли молодой человек при дворе короля Якова. Миша вздохнул, что отец собирался отправить его ко двору, но после порохового заговора, хотя и прошло почти десять лет, католики при дворе не в чести, а менять веру на карьеру не в его правилах! Сапега, сам побывавший и православным, и лютеранином и бывший сейчас католиком сочувственно, но без энтузиазма, покивал. Отметил, что Его Величество будет рад встретить такого стойкого поклонника истинной веры, так как сам является ярым ее приверженцем. Михаил испугался, что разговор пойдет о разных догматах веры, в которых он все же разбирался слабее, чем это положено истинному католику. Хорошо хоть креститься выучился, хотя все время приходилось себя контролировать — рука сама тянулась к «неправильному» плечу и складывала два пальца вместе. Спас его от продолжения разговора о вере слуга, доложивший, что «Круль» Сигизмунд вышел из своих покоев. Лев распорядился выделить семье Замойского с гостем, подчеркнув последнее, покои недалеко от своих, личных, и перенести туда их багаж. Сам поспешил королю на встречу. Пан Замойский довольно хмыкнул. Гость пану Канцлеру понравился!
Глава 32
Филарет сидел у окна в своих покоях в замке «друга» и тюремщика Льва Сапеги в крайне плохом расположении духа. После избрания на престол сына Миши, что позволило бы ему взять правление Русью в свои руки, все шло наперекосяк! Письма сыну удавалось передавать редко, получать еще реже. С Мишей перестали совсем заниматься науками. Прежний наставник, молодой Муромский был отставлен и с трудом избежал опалы и обвинения в измене из-за выходки двух недорослей. Глупость какая! Вместо того, что бы прямиком мчаться в Москву, застолбить царский трон, поехать в разоренный шведами край, на богомолье, к иконе Тихвинской Божьей матери. Или он переоценил влияние тезки на Михаила, или все-таки зря считал сына таким мягким, послушным отроком, не имеющим своей воли, В общем, все непонятно. Михаила Муромского отстранили и услали воеводствовать в какую-то второразрядную крепость. Михаил остался один на один с матерью, находящейся под влиянием своей родни, жадной до власти. Сейчас натворят такого, за две жизни не разгребешь.
Инок Симеон, верный келейник, спросил, не хочет ли светлейший обедать. В замке бал, так что, если не подсуетиться о них и не вспомнят! Разрешил сходить за обедом. Что-то съели. Симеон попросил его благословления, что бы сменить одежду на мирскую, сходить послушать, что там паны болтать будут. Говорят, сам король Сигизмунд приезжает. Значит опять притащится уговаривать согласиться на Владислава. Что, не понимает, что Мишу уже венчали на царство? Или извести его хотят? Симеон вернулся в жупане, из простого сукна, в котором ходили все слуги пана Сапеги. Когда-то давно он стянул его с веревки, натянутой на заднем дворе, где его вывесили, что бы проветрить. Теперь берег, ценя ту свободу передвижений, которую он давал. Слуг было много, особенно в дни больших празднеств, так что можно было спокойно затеряться в толпе.
Симеон взял тарелки, поставил на поднос, и вышел из комнаты. Отнес на кухню, там ему дали поднос с кубками гишпанского вина, и приказали обносить им гостей. Симеон отправился прямо к группе, окружавшей короля. Там оживленно беседовали.
— Так, значит, вы, виконт, заметили, что жители Шлезвиг-Гольштейна часто обсуждают будущий поход Шведов на Ригу? Пан Сапега, переведите!
— Простите, Ваше Величество, может, мне лучше вести с вами разговор на французском, или немецком? Без переводчика? Если, конечно, это будет удобно Вашему Величеству?