Боятся ли компьютеры адского пламени
Шрифт:
— Кобздец подкрался незаметно, — промямлил Фитингоф и жалобно икнул.
Рокочущий голос космофлота ворвался в слуховые нервы притихших грабителей.
Под угрозой незамедлительного уничтожения голос потребовал подлететь к сканирующей полусфере крейсера, затем заглушить двигатели и дать себя втянуть в приемный порт.
— Эй, бугор, как насчет того, чтобы вколоть антидот моему дружку, — напомнила неунывающая Кац забывчивому Ахмеду. — Мы тебе помогли, а дальше уже твои проблемы. Ты ведь сам хотел на Адрастею. Уж за что боролся, на то и напоролся —
— Проблемы у нас будут только общие. — настаивал побледневший Фитингоф.
— Но ты же обещал.
— Мало ли что я когда-то обещал. Это было давно. Все течет, все выделяется.
Огромная туша крейсера все больше загораживала небо, а на борту его была видна многообещающая надпись «Аврора». Но в тот момент, когда катер влетел в приемный порт, а мощный люк позади еще даже не сомкнулся, крейсер вдруг сильно тряхнуло.
У «Авроры», похоже, начались какие-то свои неприятности.
— Чего спишь, мудак? Мотор на полную и жми назад! — пользуясь моментом, наорал Данилов на Фитингофа.
Однако сдать назад уже не вышло. Наружный люк успел закрыться.
— И все-таки мы вместе, — удовлетворенно заметил Фитингоф, когда Кац подсела к панели управления, чтобы «прослушать» крейсер. — Это называется здоровый КОЛЛЕКТИВ.
— Улавливаю серьезную продольную деформацию, — радостно сообщила Кац.
Раскрылся какой-то примыкающий отсек, скорее всего ангар, и катер рванулся туда, где и получил порцию плазменных зарядов — в кабине вдруг повисло облако токсичного дыма.
— Всем задраить морды, — скомандовал Фитингоф, бросающий машину из одного конца стометрового отсека в другой.
Кац отстрелила своего «грызуна» и каких-нибудь пару секунд спустя вирусные объекты стали пробиваться в кибероболочку крейсера. Схема корабля становилась все детальнее, прорастая из тумана как трава.
— Будем проламываться прямо через переборку внешнего силового контура, она не слишком крепкая, — прокричала Кац. — Ахмед, сворачивай во второй тоннель.
Показывать пальцем не надо было, оптимальный маршрут уже влетел через нейроконнектор в мозг уголовника.
— Кац, я не поспеваю за ситуацией, картинки слишком быстро меняются. — скрипнул Фитингоф.
— Перекинь штурвал мне.
Катер пронесся по тоннелю, сжег плазменным зарядом клинкетную дверь и ворвался в отсек, в центре которого высился огромный многорукий робот-перегружатель. Тот незамедлительно принял бойцовую стойку, попробовал закатать гостю здоровенной трубой, но катер не дурак прожег ему одно из палубных соединений, а затем протаранил «в лоб».
В результате тарана из Данилова вышел дух и не скоро вернулся обратно. Все до последней клетки его организма получили сотрясение. Ощутился запах крови, она текла из носа прямо в глотку и расплывалась по верхней губе. Данилов мучительно отплевывался. Похоже, он все-таки впилился физиономией в приборную доску, слишком увлекшись окном инфосканера.
— Эй, летчица, ты не забыла, что у нас на броне бочки с топливом? — справился Фитингоф у Кац.
— Нет,
— Убью, мать твою, — но тут истошный вопль Ахмеда был перекрыт дикими рывками катера. Сзади что-то сдетонировало, скорее всего сброшенное топливо. Во все стороны брызнули осколки многорукого робота и прочих металлоконструкции. Ударная волна приложила катеру в зад, он с пылу с жару проломил переборку силового контура и понесся в его кишечных изгибах, овеваемый порывами огненного ветра. В кабине сильно потеплело. Позади осталось мощное сердце реактора.
— Товарищи, оденьте галстуки и застегните ширинки, — порекомендовала повеселевшая Кац, — начинается официальная часть визита.
Из внешнего контура силовой установки они пробились в радиальную тепловую шахту, в ней «опустились» — потому что «сила тяжести» нарастала — в огромную рубку. Здесь суетились десятки людей и синтетиков, одни начали стрелять, другие просто метаться.
— Это — апофеоз! — завизжал «барон». — Дави их, Кац. Дави бортами и брюхом, чтобы только размазня красная осталась.
— Я не столь кровожадна, мальчик. Пригни головку, мы вылетаем через форточку.
И катер вылетел через стенку оптического наблюдения, раздробив ее на миллиард мелких осколков, плеснувших волной.
Крейсер остался позади. Он неуклюже ворочался возле Адрастеи, дрожал, в соплах рвано пульсировала плазма, на корпусе появилась рубашка из разрядов, были заметны вздутия и деформации. Через дыру, которую беглецы оставили после себя, лупил гейзер из воздуха, мигом кристаллизующегося пара и всякого мусора. «Аврора» напоминала левиафана, бьющегося в лихорадке.
— Непонятно, выживет ли, — произнес Фитингоф. — Боюсь, мы его утратим из своих рядов.
— Выживет или не выживет, но будет долго болеть, а нам пора сматываться. Те бочки, что у нас в грузовой секции, в полном порядке. Нам этого перфторводорода хватит, чтобы добраться, ну скажем до Европы. — бодро сообщила Кац. — Так что все идет по плану.
Фитингоф обиделся, что этот план совсем не его собственный и импульсивно потянулся к импульснику.
— Расстреляю, гадюка.
— И тогда гнусной смертью умрешь, — не дрогнув, отозвалась Кац. — Выпусти пар и прочую вонь. Вместо этих бредней о райской жизни под Сатурном у тебя появилась четкая возможность кушать трюфели из большого хрустального корыта. Не забывай, поросеночек, и об «ангельском соитии».
— Пойду, займусь техосмотром нашего сортира, — сказал огорченный пахан.
— Эй, зайчик, погоди. Ты забыл вколоть моему дружку антидот.
Фитингоф засопел и это выражало сложные чувства, обуревавшие его.
— Давай, Ахмед, распрощайся поскорее с отрицательными эмоциями. Представь, что ты бабочка, порхающая над лужайкой. Или мушка, летающая над огромной кучей аппетитного дезинтерийного дерьма. Тепло, хорошо, ароматно.
Уголовник зарядил ампулу в любезно предоставленный шприц-пистолет и выстрелил в вену Данилову.