Бойцовская порода

Пучков Лев Николаевич

— Нереально, — покачал головой Кузя. — Я вас, господа хорошие, за два года изучил как облупленных. Мошенничеством постыдным заниматься вы не способны. На лихое злодейство не пойдете. А по-хорошему у вас никак не выйдет. Вы мне за коляску полгода отдавали — каких-то паршивых три штуки… Ну и где вы денег возьмете?

— У нас Гриша зарабатывает неслабо, — бодро приосанился Рудин, похлопав себя по нагрудному карману — не хотелось вот так запросто выкладывать свои грандиозные планы, которые, кстати, как ни крути, более похожи на блеф, нежели на нечто реальное. — За раз по штуке притаскивает в клювике…

— Ага, спасибо! — дурашливо поклонился Кузя. — Такими темпами сроков как раз два года возвращать будете! Нет, хватит — не надо меня уламывать почем зря,

я не барышня до замужества. Я тут все продумал и рассчитал. Вы — полные банкроты, господа хорошие. «Развести» вас не на чем — полный нуль у вас в активе. Сказать, чтоб умерщвили вас огнестрельно — нерентабельно. Толку все равно никакого, да и совесть будет мучить — не чужие чай! Ну и как мне свои кровные пятнадцать штучек вернуть? Правильно — остается питомник. Единственный вариант взаимоприемлемый, на котором мы можем взаимолюбезно разойтись. Ну скажи, в чем я не прав?

Рудин тоскливо посмотрел в сторону вольеров. Ах ты совестливый ты наш, мать Тереза краснореченская… Сволочь Кузя. Давно к питомнику подбирался. Сначала ловко втерся в качестве «крыши» — пришлось оформлять его соучредителем АОЗТ и регулярно отстегивать двадцать пять процентов от прибыли.

— Нас четверо, — внушительно заявил Кузя, когда хозяева возмутились затребованной им процентной ставкой. — Значит, все дифференцированно и заимообразно: весь совокупный доход делим на четыре равновеликие части. Да, признаю: я затрат не несу и не работаю физически-производственно. Но я обеспечиваю полную безопасность и решаю любые административно-правовые проблемы в данном конкретном случае, а также при всех могущих возникнуть обстоятельствах. А это, господа хорошие, очень и очень важная сторона аверса и реверса вашего предприятия. Или вы меня считаете на более низком уровне как личность?

Пришлось скрепя сердце согласиться — доводы были более чем убедительные, особенно после малоприятных встреч со всеми представителями тутошнего чиновничье-бандитского ареала. «Крыша», правда, была на все сто: власти предержащие и разнообразные крутые местного засола на ружейный выстрел не приближались — разве что в качестве клиентов.

В принципе Кузя не гонялся за «собаковедами» с деньгами по Краснореченску и никого не заставлял брать в долг под угрозой «огнестрельного умерщвления». Сами пришли, поклонились в пояс: дай. Взяли достаточно большую сумму, а как отдавать будут — не подумали почему-то. Не до того было: беда случилась, прижало так, что дальше некуда. И что характерно — когда Кузя дал, все радовались, как дети, нахваливали благодетеля: выручил, кормилец, не дал сгинуть! А теперь, как водится, кормилец стал чуть ли не врагом номер один. Потому что, воспользовавшись ситуацией, хочет отнять прекрасно отлаженное предприятие, дающее верный доход и имеющее очевидные перспективы. И попробуй возрази: все обставил так, Сократ доморощенный, что придраться совершенно не к чему. Собачьи деньги практически полностью уходят на производство и прожиточный минимум: не отнимал бы Кузя четверть, как раз можно было бы откладывать. Толхаевские «приработки» — дело рисковое и крайне нерегулярное. Это ведь только на заре перестройки товарищи бандосы держали на каждую группировку по «черному хирургу», у которого работы было — хоть одним местом кушай. А сейчас и стреляют не в пример меньше: утряслось все, облагообразилось, и в случае чего не стесняются прямо со «стрелки» в приемный покой горбольницы подтащить братана пострадавшего. Услуги конфиденциального плана требуются достаточно редко: когда вдруг случилась какая-то несуразица, что факт ранения необходимо держать в тайне — и не столько от правоохранительных органов, сколько от своих же собратьев по цеху. Так что, куда ни кинь — везде Кузя прав. Неоткуда им взять таких денег: по крайней мере в ближайшие пару лет…

— Это… Тут такое дело… — Рудин прокашлялся, волевым усилием качнул во взор изрядную порцию оптимизма. — Мы просто не хотели говорить преждевременно, но раз уж так вышло…

— Что такое? — Кузя заинтригованно приподнял бровь. — Я не в курсе каких-то экстренно важных событий?

— У

Алисы недавно тетка умерла, — Рудин постарался изобразить мимолетную скорбь. — В Подмосковье. Оставила в наследство дом…

— Где конкретно умерла? Насколько недавно умерла? — живо заинтересовался Кузя, излучив своими хитрыми зеркалами души некоторую подозрительность.

— Да умерла-то уже полгода как, — поспешно уточнил Сергей: действительно, что-то уж очень кстати тетушка преставилась — как раз под отдачу долга! — Но все как-то недосуг было заняться… Короче, Алиса поедет, продаст дом — покупатели есть. А город… Ты извини, но пусть это будет наша маленькая тайна. Мало ли…

— Да пожалуйста — это ваше непреложное право, — милостиво согласился Кузя. — Я почему спрашиваю: Подмосковье-то большое. Если, допустим, в Одинцове дом — одна цена, а где-нибудь в Дмитрове — совсем другая. И какой дом — тоже суть важно знать.

— Домишко добротный, тысяч на… гхм-кхм… ну, на двадцать тысяч минимум потянет, — Рудин подмигнул собеседнику и опасливо покосился в сторону застывших неподалеку «бычат». — Информация — сам понимаешь…

— Да ну, что ты! — Кузя успокаивающе помахал на Рудина ладошками. — Что ты… От меня никуда не уйдет — контингент, понимаешь ли, не тот. Двадцать, говоришь?

— Ага, примерно так.

— А сколько времени ей понадобится, чтобы все эти мероприятия претворить в жизнь?

— Недели две — максимум. Я же говорю — покупатели есть, давно просят…

— Очень хорошо! — Кузя метнулся взглядом по двору, стремительно сделал в уме подсчеты и предложил:

— Тогда будем поступать таким образом. Я на две недели о вас забываю. А по истечении этого срока времени вы со мной рассчитываетесь окончательно. Годится?

— Годится! — Рудин облегченно вздохнул и протянул Кузе руку. — Вот и слава богу. А то напридумывал тут черт-те что…

— Но в связи с вновь открывшимися финансовыми обстоятельствами я с вас буду брать процент. — Кузя торопливо высвободил свою ладошку из железной клешни Рудина и отодвинулся в глубь беседки. — По три процента в день от первоначальной суммы. Управитесь за десять дней — как раз будет девятнадцать с половиной штук баксов. Если две недели протянете, будете должны опять. Но тот остаток я вам разрешу в течение трех месяцев погасить. Годится?

— Не понял?! — возмутился Рудин. — Откуда что берется, корень ты мой волосистый?! Какие проценты?

— Я свои деньги вам дал, вы ими пользовались три месяца, — торопливо напомнил Кузя, с беспокойством покосившись в сторону телохранителей. — Я что-то с этого должен иметь, или как вам кажется? Не нравится, можете вообще ничего не отдавать — будем делать, как сразу сказал. Вы на окладе, питомник — мой. Ты подумай, выбор свободной альтернативы я всегда оставляю — я же не кровосос какой…

— Да, Кузя, — с безразмерной печалью в голосе проговорил Рудин после непродолжительного обдумывания ситуации. — Правильно ты все рассчитал. Куда мы денемся… Но позволь с тобой не согласиться — ты и в самом деле кровосос. Боясь показаться грубым, я бы даже сказал — ты еще кое-чего сое…

— Ну, это уже детали частностей, — не стал обижаться заимодавец. — Пока Соловей с клиентами возится, проскочим к моему нотариусу: переоформим расписочку. И не смотри на меня так — я вам, конечно, верю полномерно, но… хочу иметь хоть какую-то гарантию…

Глава 2.

МЛАДОЙ ПОВЕСА… ТОЛЬКО В НАШИ ДНИ

…Ленинградский проспект. Массивное здание серовато-желтого колера — тяжкое наследие трудновыводимой послевоенной моды. Мраморные ступеньки, тяжеленная дверь с антикварным противовесом, просторный вестибюль с монументальной социалистической люстрой из чешского стекла. В глубине — широченная лестница с сохранившимися от медных прутьев колечками, у подножия лестницы — два лифта. Просто так не пройдешь: слева конторка застекленная, рядом турникет с электромеханическим запором. В конторке два лица — большие, в три дня не объедешь, но заспанные, с тусклыми глазами — смена в 9.00, а сейчас только 8.01.