Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
Шрифт:
— Зовут так, — вздохнул я. — Имя другое.
Альда (Альда?) хмыкнула, дернула плечами.
— Знаю твое имя… Тимми. В твоем сне было здорово, особенно когда ты меня с небес скинул. Я тогда стала почти нормальной, даже пыталась тебе объяснить, но… мой персонаж! «Жестокий мальчишка!», «Жестокий мальчишка»! Я на твоем месте ей бы уши, зануде, оторвала! Так что имя твое помню, но ведь мы все под «никами» прячемся, как на порночате… Значит, искусственный сон? Ваш сон, Мирца?
Рыжая отделалась чем-то средним между «ага» и «угу».
—
А если бы и возражали?
— Ты ее не трахнешь. — Мирца меланхолически глотнула красный сок. — Это она тебя трахнет.
Задумалась, поглядела сквозь неполный стакан на солнце.
— И меня трахнет. А потом подаст на нас в суд. Только не говори, что раньше она была томной и романтичной.
— Ну… — Я осторожно оглянулся, перешел на шепот: — Люди во сне другие. А ее сон — вообще программа, женский роман.
— Она плакала у тебя в объятиях. Просила поцеловать, дышала в щеку, умоляла: «Забери! Забери! Век твоя буду!»
На такое можно и не отвечать.
[…………………………..]
…Другая, совсем другая! Дело не во внешности, не в загаре, не в шраме на лице, не в возрасте (двадцать пять? двадцать семь?). Тон, манера, голос, глаза…
Альды Клеви больше НЕТ.
Но этого она и хотела? Проснуться, покинуть нелепый придуманный мир с ливрейными лакеями на лестнице и влажными простынями в мотеле?
А утром — утром чары падут,Оковы падут вместе с ними…Проснулась. Проснулась — и умерла. Оковы пали, чар больше нет.
Сгорает бабочка в фонаре,Дымит прозрачная кожа…Бабочка Альда Клеви сгорела.
[…………………………..]
— Здорово! Не верится даже.
Та, что была Альдой, удовлетворенно улыбнулась и присела в пустой шезлонг. Я заблаговременно освободил место, устроившись прямо на земле, поближе к рыжей. Вдруг защитит?
— Итак, леди и джентльмены…
Мы с Мирцей вновь переглянулись.
— Итак… Еще раз прощу прощения, что помешала. Прежде всего у вас, Мирца. Но так надоело болтаться в этом идиотском сне! Я знала, что сплю, но не могла ничего поделать. Как парализованная, словно мне позвоночник сломали!..
Рыжая отвернулась, еле заметно вздрогнула. Я быстро схватил ее за руку, сдавил что есть силы.
— Почему? — незнакомая госпожа Клеви была уже рядом. — Сказала не то? Мирца!
Рыжая покачала головой.
Так… — Альда-бывшая присела рядом со мной, закусила губу. — Мирца, ничего не понимаю, но… Простите, ради бога! Ударьте меня, в конце концов!..
— Я бью только Тимми. — Рыжая с трудом подняла голову, попыталась улыбнуться. — Вы ни в чем не виноваты, Альда. Я… Я вас… понимаю.
— Тогда мир и дружба!
Две загорелые
…А ведь похожи — планеристка и та, что была Альдой, очень похожи! Только бывшая чемпионка Латвии лежит пластом в темной комнате, накачанная снотворным, а стриженая… Кто же она такая?
— Как бы опять глупость не сморозить? — Альда-бывшая встала, поглядела на открытую дверь бунгало. — Вот что! Прошу прощения, но Тимми я забираю. Попав в тыл к противнику, рекомендуется первым делом взять «языка» для последующего допроса и уничтожения. Мирца, не беспокойтесь, право бить оставляю за вами.
[…………………………..]
«Радуга — всегда надежда. Дождь кончился, впереди солнце, впереди — синее небо». Я соскучился по твоему голосу, Альда!
[…………………………..]
— Не знаю, как и начать, Тимми… Вы держались по-рыцарски с этой Клеви. Говорите, сценарий женского романа? Весьма похоже!
Я был усажен на матрац, стриженая предпочла остаться на своих двоих. Иогансон, картина «Допрос коммуниста» — только все наоборот.
— Я взрослый человек, но и меня порой тошнило. Какие страсти, какие, извините, позы! Мой персонаж… Воркует с вами, а потом, извините еще раз, становится на колени и делает минет этому ублюдку Грейвзу. Он даже брюки не снимал!..
Настала моя очередь отворачиваться.
— Альда… Не надо! Я тоже не слепой, но разве в этом дело?
— Не в этом!
Стриженая резко остановилась, щелкнула пальцами.
— Не в этом, Тимми!.. Я хотела сказать две вещи. Прежде всего, огромное вам спасибо. Вы вели себя как истинный джентльмен в ситуации, джентльменства вовсе не требующей. Я бы охотно посоветовала больше не появляться в этом… дурдоме, кажется, да? Но…
Присела рядом, положила руку на мое плечо. Ладонь незнакомая, тяжелая.
— Но тут начинается вещь вторая. Я ничего не помню о себе, Тимми! Ровным счетом, даже имени. Понимаю, что мы не в обычной… реальности, но вы с Мирцей о себе все знаете! Что это значит? Отчего я не могу проснуться по-настоящему?
Джимми-Джон, Акула Австралийская, демиург гребаный! Что это значит? Отчего, а?
Пока вы утирали слезы этой… моему персонажу, вы успели кое-что рассказать — и про платформы, и про непростой файл. А теперь еще раз и очень-очень подробно!..
— Ага…
Внезапно она усмехнулась, обхватила меня за шею.
Ой!
— Тимми, друг Тимми! Совсем заклевала, да? Наверняка моя «дневная» профессия — сержант морской пехоты. Но я должна понять, должна вспомнить! Вспомню, проснусь, напишу вам письмо… А лучше завалимся вместе куда-нибудь на Багамы. Общаться с вами — это не… удовлетворять подонка Грейвза во всех извращенных формах!
— Мне семьдесят лет, — сообщил я не без гордости, — у меня горб, большое брюхо и постоянная икота.
Шея стала свободна, зато крепкие ладони сжали мои щеки.