Бойцы, товарищи мои
Шрифт:
Как сельский житель, я всегда был чувствителен и неравнодушен к лесу, к природе вообще. Но в тот вечер мои думы были целиком во власти осеннего леса. Я даже на какое-то время забыл о том, главном, ради чего с таким трудом добирался в эти неизвестные, доселе незнакомые мне, а отныне родные места, которые мы освобождали от врага. Шел, вдыхая целую гамму лесных запахов: то пряный — рябиновый, то сладковатый — березовый, то горьковатый — осиновый, то дурманящий — сосновый… Сколько деревьев, столько и запахов. До чего же богата кладовая природы, как щедро оделяет она человека своими дарами, здоровьем и радостью. От общения с природой человек становится добрее, красивее, сильнее.
Поля у нас черноземные, плодородные,
Сидя тихо в сторонке, поджав под себя ноги, мы зачарованно слушали. В песнях было что-то таинственное, доброе, загадочное, увлекательное. Часто я так и засыпал на завалинке, под тихое пение матери…
Родного отца я не помню и никогда не видал его. Мать рассказывала, что он был храбрым солдатом, имел «Георгия». В гражданскую воевал против белых и в боях под Касторной погиб. Отчим мой сложил голову на полях Великой Отечественной, оставив у матери на руках седьмого ребенка. Это о ней, моей старенькой матери, колхознице-пенсионерке Анне Николаевне Шерстняковой написал мой земляк поэт Владимир Иванович Федоров свою «Балладу о солдатке»:
В полынной степи — дальний топот копыт, Горит огонек за буграми. — Скажи мне, земляк, кто в светелке не спит? — Моя терпеливая мама. Заплакала птица родная навзрыд, И свод стал не алым, а черным. — Скажи мне, земляк, где отец твой убит? — Он рухнул с коня под Касторной. В степи табуны бронированных глыб Столкнулись — и травушка в пепле. — Скажи мне, земляк, где твой отчим погиб? — На Курской дуге, в самом пекле. Где конник лихой? Где танкист пожилой? Их сизая степь поглотила. Вдова не прильнет к ним седой головой, Вдова не найдет их могилы. Два горя, два камня всю жизнь поднимать, Глядеть на заре сквозь туманы… — Скажи мне, земляк, где живет твоя мать? — В селенье по имени Анна.У ней доброе, кроткое сердце, бесконечное терпение и удивительная стойкость против всех невзгод и трудностей жизни. Она испытала почти все лишения, тяготы и беды, какие только существуют на земле. Мы никогда не видели ее отдыхающей. Часов в нашем доме не было: их роль выполняла мама, которой помогали горланы-петухи, извещавшие деревню о полночах и рассветах.
Все хорошее, что есть в каждом человеке, берет свое начало от семьи, из детства, от родного порога. Мое хорошее тогда определялось довольно общим, не очень еще понятным, но поистине волшебным словом «знания». Я еще не ведал тогда, что каждый человек в жизни должен посадить дерево, построить дом, написать книгу. Не знал, но стремился именно к этому. Знания приобретал всеми возможными путями: в школе, из книг, в беседах с образованными людьми, через газеты и кинофильмы…
Окончив начальную школу, я два года сидел дома, так как ближайшая семилетка находилась в пяти километрах от нас. Подождал, пока подрасту, и продолжал учиться. Ходил в дождь и слякоть, в мороз и пургу. Однажды чуть не замерз, укрывшись в буран в стогу сена. К счастью, был обнаружен конюхом, приехавшим за кормами.
Еще в начальной школе бредил о красном галстуке. И когда получил его, не снимал ни днем, ни ночью.
С горном, под барабанный бой маршировали мы около школы, задорно пели «Взвейтесь кострами, синие ночи!» Я не знал тогда ни автора слов, ни композитора. И, уж конечно, не мог предполагать, что много лет спустя мне доведется встречаться с Александром Жаровым и состоять с ним в личной дружбе.
Школьные годы… Играл «взрослые» роли в одноактных пьесах. Сочинял заметки в стенгазету и редактировал ее. Был председателем ученического комитета. Потом комсомол. Через три года возглавил одну из крупнейших в Аннинском районе комсомольских организаций, был членом бюро райкома ВЛКСМ.
До сих пор держу на письменном столе свой комсомольский билет с портретом Владимира Ильича Ленина. Всю войну он вместе с партбилетом находился в моем левом кармане — у сердца.
Рано полюбил военное дело. Вступил в Осоавиахим. И сегодня среди дорогих мне реликвий храню «Почетный знак ДОСААФ СССР» и удостоверение от 11 октября 1969 года за подписью легендарного советского полководца Семена Михайловича Буденного. Совсем недавно к этим реликвиям прибавилась Почетная грамота Центрального Комитета ДОСААФ «За активное участие в оборонно-массовой работе и военно-патриотическом воспитании трудящихся и в связи с 30-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Грамота, врученная мне председателем ЦК ДОСААФ СССР трижды Героем Советского Союза маршалом авиации А. И. Покрышкиным. С этим прославленным асом минувших сражений мне посчастливилось много раз встречаться в дни войны и в послевоенное время.
В юности мы брались за все и стремились каждое начатое дело доводить до конца. Распространяли среди населения лотерейные билеты и займы, собирали лом и макулатуру, принимали участие в ликвидации неграмотности и агитировали единоличников вступить в колхоз, помогали сеять и убирать урожай, собирали колосья, были книгоношами и почтальонами, производили подписку на газеты и журналы, выступали в роли пропагандистов и агитаторов по важнейшим решениям партии и правительства. Горячо отзывались на любой клич и каждое поручение выполняли с присущим молодости огоньком. Мы ничего не требовали от государства, но все отдавали ему и тем были счастливы.
За лето наши руки не раз покрывались кровавыми мозолями, в них при прополке впивались иглы осота и прочей сорной травы, их больно обжигала крапива. Вдоволь надышались мы полынь-травою и густой непроглядной пылью при молотьбе пересохших хлебов. Мы износили до дыр много пропотевших, разъеденных солью и выцветших на солнцепеке рубашек. Бывая в ночном, умели стреножить коня и впрячь его в телегу, познали пастушечье дело, рассветные зори и грозовые разряды, от которых, казалось, раскалывались небо и земля…