Бойня титанов
Шрифт:
Во сне воспоминания Моганы Манкаты Ви сплетались с видениями. Второстепенные мысли, относящиеся к настоящему, вызывали слабое подергивание ее обнаженного тела, погруженного в жидкость жизнеобеспечения, и движения рук, задевавших сплетение питающих трубок, информационных кабелей и синаптических линий.
Она не чувствовала их. Она не видела тесного пространства своего резервуарного мира. Ее тело оставалось в заключении, но дух свободно парил.
Ветер приносил из степей цветочную пыльцу и разбрасывал ее над лесными угодьями дома Ви. Опыляя деревья, он еще и насыщал энергией душу
Яркий солнечный свет пробивался сквозь легкую дымку, и она вспомнила другие, давно не испытываемые ощущения. Под неожиданно сильным порывом ветра зашелестели и заскрипели деревья. Во рту появился привкус кобыльего молока. Весенняя погода радовала одновременно теплом и прохладой: солнце согревало лицо, а легкие обжигало холодом. Могана слегка запыхалась. После скачки к вершине утеса щеки и лоб немного пощипывало, а тело едва заметно дрожало. Пальцы, державшие кожаные поводья, онемели, но ни за что не выпустили бы их. Для этого она была слишком опытной наездницей.
Эти подробности проявлялись невероятно остро: в те далекие мгновения человеческий мозг оказался не в состоянии отметить их все, но теперь они были считаны из органической памяти Моганы и восстановлены невероятно мощными когитаторами титана.
Хамай нетерпеливо перебирал ногами, стоя на плоской вершине утеса. Его металлические подковы высекали искры из камня. Под иссиня-черной шкурой перекатывались мускулы. Стяг его гривы грубовато, но приятно задевал руки Моганы. Жеребец уже почуял в воздухе огонь и пар. Он жаждал присоединиться к гонке.
Воспоминание было важным, и она переживала его много раз, потому что в тот день зародился Легио. Не в тот день, когда из адамантия отлили громадный остов титана, и не в тот, когда запустили реактор первой машины, а в другой, не менее значительный, чем день сооружения боевой машины. Титан был металлическим, но еще в нем присутствовали плоть и кровь.
И это был момент плоти.
День избрания охотников.
Уже в юности Могана выделялась среди женщин Прокона своим умением предвидеть будущее. Ее, как говорили, ждала протоптанная дорожка к жрицам богини-охотницы Пакметрис. Повернись все иначе, она действительно ушла бы в храм и поднялась бы до положения высшей жрицы, как случалось со многими другими перворожденными дочерями ее дома. Но те времена канули в прошлое, когда со звезд спустились люди из чужих миров и объяснили ее народу никчемность богов. Сначала они предлагали отречься от них, потом приказали это сделать.
Имперская Истина была ценой и благословением Согласия, и, хотя начавшаяся несколько десятков лет спустя гражданская война показала, что Кредо Императора — такой же миф, как и все остальные, в тот момент оно стало главным. Старые обычаи умирали так быстро, что вера Моганы наверняка бы иссякла, если бы не появились другие люди с другими историями и другим богом.
После того как вольные торговцы пометили мир Прокон для приведения к Согласию, появились итераторы со своими медоточивыми речами. Вслед за ними пришли жрецы Марса.
Ложь так свободно текла из их уст, что они и сами забывали о том, что говорили неправду. Итераторы отрицали любую божественность, а жрецы в красном тут же вещали
В день, когда она поднялась на вершину утеса, — день рождения легиона — все дома Прокона соревновались за милость бога машин. Сама Могана не могла принять участия в гонках. Жизнь женщин Прокона разительно отличалась от жизни мужчин. Но она имела право следить за соревнованиями.
Со своего наблюдательного пункта Могана Манката Ви прекрасно видела весь финальный отрезок гонки: длинный язык летней травы, врезающийся в лес, разделяющий две цепочки холмов и обозначающий границу между царством деревьев и степью. Финиш находился на равнине в нескольких милях от нее. Она нисколько не сомневалась, что рыцари выберут именно этот путь.
Так думала не только она. Метрах в пятидесяти позади нее зашелестели ветви. Из леса показалась другая охотница и, умело направляя коня среди трещин и выступов скал, поднялась на вершину.
Галиана Атум, прерывисто дыша после скачки, остановилась рядом с Моганой Манкатой Ви. Они были далекими родственницами, связанными узами крови в результате тысячелетней истории интриг. Но не подругами. Несмотря на родство, Галиана принадлежала к другому дому. Отец Галианы носил титул герцога, а отцом Моганы был король, и между дочерями, как и между их отцами, никогда не прекращалось соперничество.
— Их еще не видно? — спросила Галиана.
Они редко прибегали к условным формальностям в общении. Обе были охотницами. Принадлежность к одному храму значила для них больше, чем благородные обычаи.
Могана Манката Ви едва заметно кивнула. Она указала рукой на лес.
Галиана прищурилась и прикрыла глаза от солнца рукой.
— Я ничего не вижу
— Значит, ты слепая, — бросила Могана. — Смотри.
Движение среди деревьев заметили они обе. Ветви сгибались с громким треском и резко выпрямлялись, расступаясь перед чем-то очень большим. Роняя листву и сучья, рухнуло дерево. В небо взвилась стайка птиц, а следом поднялись клубы дыма, мгновенно подхваченные ветром и полетевшие к утесу. Вершину окутал влажный горячий запах пара. Лошади раздули ноздри. Хамай вскинул свою большую голову и заржал. Линия разрушений быстро продвигалась к открытой местности.
— Это… — начала Галиана.
— Да, — ответил Могана. — Они уже здесь.
Деревья на краю травяного клина расступились, выбросив фонтан щепок. Из леса вырвалась громыхающая машина на двух конечностях, напоминающая древний механизированный боевой костюм высотой, в пять раз превышающей рост человека. Рыцарь, реликвия давно минувших дней заселения, заботливо сохраняемая на протяжении веков и управляемая отпрысками благородных домов Прокона. Такие машины защищали планету, и благодаря им Прокону удалось пережить ужасы Долгой Ночи, тогда как многие другие миры погибли.