Бойня титанов
Шрифт:
Протяжные песнопения отдалились. Харртек глубже погрузился в красный туман. Непрерывно гудели горны. В ушах стоял звон клинков. Следующее, что он осознал, — это окруживший его гром барабанов и массивная рука в броне, опустившаяся на голову.
— Во имя торжества неделимого пантеона молим тебя, Кхорн, даруй нам силу твоей десницы!
Звучали еще слова. Потом блеснули кинжалы. Символы на теле Харртека обновились, но уже его собственной кровью. Его тело вопило от мучений, но сам он как будто взирал на все с далекого поля боя, презирая свою слабость.
Прошло еще какое-то время. Гигантские машины испускали мучительные вопли. Наверху сверкали молнии.
Краал ударил оголовьем булавы о палубу. Поющие культисты с безразличной жестокостью толкнули рабов в раскаленный металл. Они падали целыми рядами, выкрикивали молитвы и погружались в расплав. Потом всплывали, отчаянно барахтаясь, и вопили уже по-настоящему, превращаясь в живые факелы. Их затихающие возгласы присоединились к безумному богослужению.
Принесение жертв стало заключительным актом. Далеко наверху раздался яростный вопль и стал быстро приближаться, как будто падал с неба. В неотчетливых звуках все же угадывались гнев и возмущение призывом. К нему присоединился еще один рев, потом третий и четвертый, пока к хору людей, вопящих о своей преданности высшим силам войны и крови, не присоединились восемь полубогов.
Рев стал постепенно уменьшаться, пока не затих окончательно, но Харртек ничего не видел. В зале повсюду засверкали красные молнии. По «Нунцио Долорес» сверху ударило что-то очень тяжелое, и машина осела. Из титана вырвалась волна палящего жара, мгновенно уничтожившего все знамена вокруг. Один за другим раздавались другие подобные крики, и скоро под невидимыми ударами склонились все титаны. Выкрики, барабанный бой, завывания и пение молитв Кхорну давно утратили последний намек на музыкальность. Молящиеся бросились друг на друга. Сверкнули ножи. На остывающем металле зашипела кровь.
Тело Харртека захлестнула неудержимая ярость. Мышцы вздулись. Мысли исчезли. Он забился в цепях, так что руки быстро покраснели от крови, он взвыл, и вместе с ним новым — демоническим — голосом взвыл «Нунцио Долорес».
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГИБЕЛЬ ТИТАНОВ
Глава 23
СНОВИДЕНИЯ МАШИНЫ
Ее кожи коснулся ветер.
Дуновение принесло жар, словно из кузницы. Из далеких степей полированной меди доносился запах горящего масла и разогретого металла. Ее волосы из металлической стружки бренчали на ветру. Чудовищно острые металлические деревья спускались вниз к равнине медного плато. В желтом небе стрекотали железные птички. В лесу трубообразные сосны выпускали столбы черного дыма, подхватываемые восходящими потоками воздуха. Они свивались в двойные спирали, а потом расползались пеленой, изменявшей свет солнца на оранжевый, лимонный и затем — густой токсичный коричневый. Ее тело пылало жаром, враждебным для человеческой жизни. Биение
Дети, сотворенные из сплавов пластали, карабкались по ее ногам. Их недоразвитые руки-орудия тянулись вверх, требуя внимания, которого она не могла дать. Она игнорировала их. У нее было так много детей, что она не помнила их имени. Визгливые звуки их боевых горнов оставались без ответа.
Ее обеспокоенный взгляд был направлен вдаль, туда, где металл встречается с небом. Ни горизонте появилось нечто опасное, и оно приближалось к ним.
Движение задействовало многие ее чувства: инфракрасное, сейсмическое, слух, радар, лазерный эхолокатор и все остальные преимущества машины, принадлежащие ей по праву рождения. В ее поле зрения висело множество панелей, ожидающих обращения, и каждая сулила открыть свои секреты. Они слышали звуки на таких низких частотах, что от них подрагивало жидкое ядро планеты, и на таких высоких, что их не воспринимало ни одно живое существо.
В ее сознании возник топот копыт по железистой поверхности. Механический конь, вдвое крупнее живой лошади, галопом проскакал мимо. Он казался ей заводной игрушкой. Она узнала его, ощутив такую глубокую грусть, что чуть не утонула в ней.
— Хамай!
Ее крик выразился в реве боевого горна. Конь испугался. Наружные пружины в его задней части моментально развернулись, приводя в действие поршни, заставляющие бронзовые ноги все быстрее отталкиваться от земли. Его галоп был быстрее, чем у любого скакуна из плоти и крови. Но все же недостаточно быстр.
— Хамай! — позвала Великая Мать.
И снова рев боевых горнов потряс землю. В ответ видневшиеся на горизонте вентиляционные башни выбросили огненные струи. Она перешагнула через визжащих детей, разломав по пути несколько деревьев. Конь убегал, из пор на его боках, питаемых спринцовками, выступили капли дымящейся крови.
Она нагнулась и распрямила пальцы-орудия, пытаясь поймать коня. Он резко изменил направление, и она промахнулась. Гигантский кулак врезался в землю.
— Хамай! — крикнула она.
Многозвучный и скорбный рев опять пронесся над металлическим миром. Ее рука вновь опустилась, на этот раз прямо перед конем, и тот встал на дыбы. Могана потянулась, чтобы поймать его, пули из ее пальцев взрывали насыщенную ржавчиной почву, из приводов-костяшек со свистом вырывались струи пара. Обезумевший от страха конь метался и брыкался. Она попыталась успокоить его, но ее слова принимали форму однообразных боевых кличей. Палец задел заднюю ногу коня, и это мимолетное прикосновение оказалось губительным для деликатных механизмов. Нога сломалась. Распрямившаяся пружина вылетела. Миниатюрные шестеренки с тихим звоном раскатились по неровной поверхности.
Конь закричал. Его передние копыта выбивали искры, но подняться он не мог.
— Хамай!
На этот раз рев боевых горнов своей тональностью уже напоминал человеческую речь, хотя и без вразумительного сочетания звуков.
— Мама! — взвыли дети, и их горны воспроизвели визг неисправно работающих сервиторов.
Она поспешно, неуклюже развернулась и стряхнула их с себя.
— Великая Мать!
Еще один голос. Гулкий. Человеческий. Он донесся с неба. Она взглянула вверх. Солнце исчезло, его заменила черная дыра. Облака пересекли ленты бегущих строк информации, исчезающей в забвении.