Бойня
Шрифт:
— Бой… — Брезгливо скривилась бабища. — Видала я твой бой — скакала как блоха, финтила. Разве это бой? Настоящая драка, это когда честно грудь на грудь, а не уловки с бомбами.
— Какое замечательное знание вопроса, — фыркнула наемница, выбив по столешнице замысловатую дробь, и усмехнулась. — Проигралась, что ли?
— Не твое дело. — Буркнула вышибала и снова звонко сплюнула в вазу.
— Да ладно, не дуйся, — рассмеялась Элеум. — Кто-то проиграл, кто-то выиграл. Кто-то сдох, а кто-то водку пьянствовать будет. Такова жизнь. Так что, пивка поставить?
— От
— О, как. — Пожала плечами Ллойс. — Упрямая. Ну, ладно, не хочешь — не надо.
— Равиоли. — Гордо провозгласил трактирщик, водружая на стол огромный, заставленный тарелками металлический поднос. — Кабачки с чесноком в масле… Водочка. Холодная, прямо с ледника. Сок. Фрукты…
Расставив перед девушками блюда и графины, трактирщик хитро улыбнулся, — а это от заведения. — Поставив на стол последнюю, прикрытую салфеткой тарелку, кабатчик заговорщически подмигнул и жестом уличного фокусника сдернул с блюда ткань.
— Это что… халва?! — Изумилась наемница.
— Прямиком из Рино. С Фанского подворья. — Довольно кивнул трактирщик. — Булатовы теплицы знаешь?
— А кто же их не знает. — Цокнула языком наемница и снова полезла за кошельком. — Половина караванщиков к нему за маслом ездят.
— Я же сказал, за счет заведения, — покачав головой, выставил перед собой ладони кабатчик. — Я вам, барышня, и так сорок серебряков должен остался…
— Оставь пока, — расслабилась наемница. — Может, ещё что закажем.
— А вот это — дело. — Довольно улыбнулся трактирщик и отошел к стойке. — Зовите, если что.
— Это обязательно. — Кивнула Элеум, развернув вилку, аккуратно упакованную в чистую, пахнущую душистыми травами салфетку, наколола на нее первый пельмень.
— А что, вкусно, — прочавкала она спустя минуту и, посмотрев на почти опустевшую тарелку, повернулась к девушке. — Спасибо, что подсказала, кисонька.
— Вкусно, — подтвердила Кити и улыбнулась. — Ллойс, а ты сюда пришла, чтобы дома не ужинать?
— Дома… — Слегка раздраженно фыркнув, Элеум потянулась к запотевшему графину с водкой, щедро плеснула себе в стакан и повернулась к Кити. — Будешь?
— Нет. — Отрицательно покачала головой девушка.
— Ну, как хочешь, — пожала плечами Элеум и, широко открыв рот, опрокинула в него содержимое стакана. — Уф… Дома… Скажешь тоже. Это не наш дом, сладенькая. Это мастерская Болта. А Магде этой я ни на грош не верю. Вон, как лихо недомерка окрутила. — Наколов на вилку очередной пельмень, Элеум принялась внимательно его разглядывать. — Действительно свинина, — протянула она с непонятным выражением. — Даже кабанчиком отдает немного. А по поводу Финка… — Налив себе вторую порцию, Элеум задумчиво поболтала водкой в стакане. — Не сердись на меня, ладно, кисонька? — Выдохнула она, утерев губы тыльной стороной ладони. — Просто… по-другому было нельзя.
— Я знаю, — отвела глаза девушка. — Если бы мы сбежали до боев, то нам бы пришлось бросить грузовик. А без него в степи мы бы не выжили. Я бы не выжила. Ты из-за
— К-хм!!.. — Поперхнувшись выпивкой, Элеум громко закашлялась и, поспешно сунув в рот тонкую, поджаристую, лоснящуюся маслом, густо усыпанную кусочками ароматного чеснока, пластинку кабачка. Усиленно заработала челюстями. — Уф… Умеешь ты удивить, сладенькая. И мордой в грязь ткнуть. — Покачала она головой, утирая выступившие на глазах слезы. — Сама додумалась или Мотыль подсказал?
— Дядя Болт. — Потупилась Кити. — Утром. Перед тем, как на рынок уйти.
— Убью засранца. — Мрачно пообещала Ллойс.
— Не надо. Он про тебя только хорошее говорит… — Кити покраснела.
— Ага, хорошее… — Мрачно пробубнила наемница и, вылив в стакан остатки алкоголя, придвинула к себе тарелку с острой закуской. — Чертов коротышка. Сам мелкий, а язык до пупа. — Залпом допив остатки алкоголя, Элеум обреченно махнула рукой. — Что-то я в последнее время много рефлексирую. От тебя, наверное, кисонька, заразилась…
— Ллойс… — Вяло поковыряв вилкой остатки размазанной по тарелке сметаны, Кити несмело подняла глаза на наемницу. — А мы… Ну… Шериф сказал, что Стая — твои друзья. Но это, ведь, не так?
— Всё из-за зубов, — тяжело вздохнула Ллойс. — Всё из-за чертовых зубов. Ну, и татухи ещё, наверное. Многовато их у меня. — Посмотрев на покрытые сложной вязью пересекающихся разноцветных узоров кисти рук, Элеум вяло пошевелила пальцами и, сыто рыгнув, откинулась на спинку стула. — Зверюги зубы себе подпиливают в знак того, что они презирают боль. Ну, и сырое мясо так рвать легче. Некоторые даже стальные клыки себе вставляют… У матерых, элиты, старые зубы сами выпадают, а новые растут — любой волчара от зависти удавится. Так или иначе… — Проведя кончиком языка по острым клыкам, Элеум криво усмехнулась и горестно покачала головой. — Пасть сейчас у меня, действительно, как у стайников.
— А ты, что, их тоже подпилила? — Ахнула Кити и, отставив от себя стакан с соком, с ужасом и недоверием уставилась на вяло жующую очередную порцию кабачков наемницу. — Это, ведь, очень больно… наверное…
— Да нет. — Отмахнулась наемница. — Сами выросли. Раза после пятого или шестого. Мне зубы, пока я на арене была, часто выбивали.
— А… — Недоуменно моргнув, Кити оглянулась по сторонам и, нервно схватив плюшевого мишку, посадила игрушку себе на колени. — Выбивали… — прошептала она чуть слышно.
— Ну да, — пожала плечами Элеум.
Лицо девушки на мгновение помертвело. Стало злым, отстраненным, жестоким.
— Не во время боев, естественно. Бывало, конечно, вышибали пару-тройку кусалок, но так, чтоб все… Нет, мне их по ночам выбивали. Смотрители. А иногда другие рабы. Это очень просто. Бахаешь шокером, чтоб не дергалась, подставляешь к губам рукоять ножа или палку и долбишь по ней киянкой. И всё, сучка больше не кусается. Не может. Только мычит и кровью плюется.
На мгновение глаза наемницы похолодели, утратили блеск, превратившись в пару расцвеченных золотистыми прожилками зеленых, речных окатышей.