Бойня

Панасенко Дмитрий Сергеевич

— Да ты… да, ты что… — Залепетал торговец и, запустив сухую ладошку за пазуху, продемонстрировал наемнице массивный серебряный крест. — Вот, гляди, нехристь. Это мне от отца ещё осталось. Он Черные года пережил, а ты такое… Да, если бы… Да, тебя бы на кол уже посадили…

— В Доброй книге, вроде, написано, что, когда по морде бьют, надо вторую щеку подставлять, а они — сразу на кол. Десятка, пердун старый, больше не дам. — Лениво протянула Верука и, покопавшись в висящем на поясе кошельке, бросила на прилавок несколько серебряных чешуек.

— Да, ты за кого меня держишь? Я тебе, что, лох? Да этот плед… —

Начал было возмущенную отповедь продавец, но неожиданно остановившись посредине фразы, обреченно махнул рукой. — Чирик, так чирик. Только ты, это… — Бросив короткий взгляд по сторонам, старик вздохнул. — Если твои дружки нас, всё-таки, к ногтю… — Заговорщически зашептал он. — Слово за меня замолвишь? Я, это… не молодой, конечно, но тоже много чего умею. Кроить, шить, плотничать, — старик задумался, — воду таскать могу, двор мести, на полях работать, еду готовить, двигатель у машины починить, если по мелочи. Ты не смотри, я крепкий.

— А человечину тоже кушать умеешь? — С любопытством склонив голову набок, Шип проводила пристальным взглядом прошедшую мимо группку подозрительного вида татуированных мужиков, и вопросительно уставилась на торговца.

— Человечину… — Огромный выпирающий из тощей морщинистой шеи кадык старика судорожно дернулся. — Буду… — Отвел глаза продавец. — Надо будет — кишки сырые с дерьмом пополам буду жрать. Только, чтоб не мучили…

— Ну, тогда скажу за тебя слово. Только ты, это, старче, зубы подточи. А то, если будешь плохо мясо своими пеньками рвать, меня слушать не станут, сразу в котел определят. А наточишь, сподручней будет. Вот так-то. — Снова продемонстрировав торговцу желтые, кривоватые зубы, Шип хихикнула. — А теперь тащи остальные.

— Остальные? — Нахмурился старик.

— Глаза разуй. Здесь. Полтиник. — Постучала ногтем по серебру женщина. — Значит, с тебя ещё четыре одеяла… И ещё, это… Тряпки разные, там, обрывки и тому подобное есть? Только, чтоб чистые.

— Есть, по серебряку за… — в очередной раз встретившись взглядом с женщиной, старик моргнул и бессильно ссутулил плечи. — Ладно, считай, в подарок отдам. Мешок сесть? Одеяла там сложить и остальное…

— Нет. Свой давай, — довольно оскалилась Верука. — Не в руках же мне эти тряпки тащить.

Ловко перехватив протянутый стариком старый джутовый мешок, Шип затолкала в него пледы, перекинула ношу через плечо и, отвернувшись от прилавка, слегка поморщилась от прострелившей брюшину боли.

— Эй! — Ударил ей в спину голос старика. — Меня Тверк зовут! Тверк Медянка! Запомни!!

— Зубы подпилить не забудь, уродец. — Еле слышно буркнула себе под нос Шип и, пристроив поудобней свою ношу, двинулась вдоль рядов.

Всё. Хватит. Надо отдохнуть. Если верить услышанному, рейдеры двинут на город завтра утром. Скорее всего, к восходу солнца. Так что, у нее почти четырнадцать часов, чтобы вытащить из себя эту чертову пулю и выспаться. А дальше…

— Врешь, как есть врешь! Ну, на фига, жирдяю младенцы? Жрать?! — Неожиданно раздавшийся откуда-то из-за плеча визгливый полушепот-полукрик заставил Веруку невольно замедлить шаг. Женщине стоило неимоверных усилий не обернуться и не взглянуть на говорящего.

— Заткнись! — Зло зашипел второй голос. — Тебя ещё не вся Бойня слышала. Ты что, не понял? Финк — настоящая голова. Сканер на воротах. Обязательное обследование рабов

у Зэда. Ты что, и вправду решил, что всё это — простые меры безопасности? Он Операторам детишек поставляет, понял! У них, ведь, постоянный недобор, сам знаешь. А им только чистые подходят. И мутантенышей он не выбрасывает. У меня деверь в нижней лаборатории работает. Инструменты и разделочные столы моет. Обычно молчит, как пробка, но недавно мы с ним в «Сладкой ящерице» немного лишнего перебрали, он и проболтался. Под ареной мясорубка довоенная. И какие-то био-рек-ли-паторы, во! Финковы умники там из этих уродов удачные сочетания выбирают. Солдат делают. Говорит, выращивает их сразу взрослыми в больших стеклянных банках. Только пока что, не слишком у них выходит, вроде как. Не хватает чего-то.

— В банках? — Недоверчивым голосом спросил первый. — Да чушь. Не растет мясо в банках. Это тебе не помидор на гидропонике вырастить.

— Как это не растет? — Начал понемногу заводиться второй. — А мясные фермы в Сити? А у Ржавых, говорят на болотах, целые тела выращивали? На органы и для… — говорящий замялся… — ну, понял, в общем. Клонирование это называется. Клонирование и биоженерия. Серокожих, говорят, в войну, тоже клонировали. Это потом они баб воровать начали.

— Значит, эти солдаты что-то типа серокожих? — Неуверенно протянул первый.

— Деверь говорит, да. Большие, мордой страшные, и шкура металлом отливает, — обрадовано откликнулся второй.

— Да набрехал тебе твой деверь. Все знают — с серокожими договариваться, это как себе в ладонь гадить. Мерзко, бесполезно, и здороваться с тобой никто не захочет… — Фыркнул первый.

Ещё чуть-чуть замедлившись, Верука сделала вид, что поправляет сползший с плеча груз, пропустив визгуна и его собеседника вперед, лениво зашагала следом.

— Да много ты знаешь. — Обиженно буркнул второй, оказавшийся невысоким, плечистым плешивым мужичком, толкающим перед собой под завязку набитую армейскими сухими пайками тачку. — Деверь сказал: Зэд и Эвенко старую технологию восстанавливают. Что-то типа собачьего свистка. Говорит, если такой свисток имеешь, любое чудище тебе не страшно. Будут тебя, как дрессированные собачки, слушаться.

— Вот это — точно брехня. — Затряс головой второй, высокий, несуразно тощий, буйно заросший густым рыжим волосом субъект и, неловко взмахнув сжимаемой в руках исшарканной двустволкой, тяжело вздохнул. — Не бывает такого. А, если бы была, то каждый второй бы с такой штукой ходил.

— За что купил, за то и продаю, — хмыкнул, плешивый. — Не хочешь, не верь, Зерг. Но я деверя своего знаю. Брехать не будет.

— Такой честный? — Фыркнул названный Зергом мужчина.

— Не, — покачал головой коротышка. — Просто тупой. Ему такой байки ни в жисть не придумать.

— А хорошо бы, чтобы такие свистки действительно были. Только не от серокожих, а от вот этих. — Заинтересованно проводив взглядом спешащую куда-то группу разномастно одетых вооруженных винтовками и ружьями людей, Зерг вздохнул. — Наемники. Стрелки, мать его ети. Омеги-то ещё ничего, а вот Молоты, говорят, у Балта дочку снасиловали.

— Дебилы… — Раздраженно засопел плешивый. — Балт её любому желающему за пятнадцать серебром в час сдает. И намотать от неё нехорошего, как два пальца обмочить. Им что, денег на нормальную шалаву не хватило?