Бойня
Шрифт:
В довоенных книгах написано, что одной из серьезнейших проблем жизни в космосе для большинства людей являлась тишина. Полное отсутствие звуков растормаживало мозг, порождало неестественную нагрузку на синапсы, что в свою очередь приводило к перенапряжению, затрудненному сну, галлюцинациям, нервным срывам и даже смерти космонавтов. Мужчина усмехнулся. И о чем он только думает в такой день. Хотя… Он бы много отдал, чтобы побыть в тишине. Или хотя бы в жилых комплексах станции добычи гелия три, всё, что угодно, лишь бы хотя бы пару суток не слышать гудения этих чертовых вентиляторов, не быть чертовым… Но… Это судьба. Или, как говорил его дед, кисмет. Такова жизнь. На живую выжигать собственный мозг, изнурять тело, сходить с ума от дребезжания систем охлаждения древних процессоров, знать всё и не мочь ничего. На молодом, но уже щедро покрытом сеткой морщин лице мужчины вновь мелькнула тень улыбки.
Набрав в грудь воздуха, молодой человек, медленно выдохнув, прикрыл глаза, и слегка распустив стальные тиски самоконтроля, начал медленно открывать виртуальные шлюзы нейросети, позволяя сознанию нырнуть в затапливающий его мозг поток информации. Ему давно уже не нужны были ни мониторы, ни карты. Полузакрытые облаками гигантских циклонов моря и континенты, горы, проплешины радиоактивных пустынь, кляксы разрастающихся лесов, тонкие, едва заметные паутинки рек. Всё это было неважно. Содрогнувшееся в своем кресле от смеси экстаза и боли, изможденное тело мужчины, откликающегося на имя Тюр Ирек, на долю мгновения стало пустой оболочкой. Покинутой куколкой вылупившегося из него молодого Бога. Он знал всё. Скорость дрейфа магнитных полюсов, направления потоков теплого и холодного воздуха, изменения температуры и влажности в секторах-регионах, скорость течения ручьев и рек, скрупулезно запротоколированное рваной, но всё еще функционирующей сетью уцелевших древних спутников количество приплода сотен видов представителей как «чистой», так и измененной радиацией, а зачастую и просто-напросто искусственной фауны, кляксы радиоактивных бурь, потоки миграций птиц, мелкая возня называющих себя людьми дикарей. Всё это и многое другое сливалось, скручивалось, бурлило, кипело, чтобы в итоге кристаллизоваться в разуме пророка в виде сияющей в своем совершенстве выжимки причинно-следственных связей. Он не следил за истерзанной людьми планетой, он стал ею. Стал растущими в небо лесами, травой под дождем, несущим радиоактивную пыль ветром над бескрайними пространствами солончаков. Стал клюющим гниющее тело волколака вороном, колонией муравьев, падающей из стратосферы каплей отравленной воды. Он имел миллионы глаз, тысячи ушей, он почти слышал приглушенную тонким слоем доступной человеку реальности музыку сфер, стал всесведующим и всепроникающим духом. Но так и остался прикованным к трупу на ложементе кресла. Это было пыткой, но Тюр знал, что осталось немного, ещё чуть-чуть.
Пять, может быть, семь лет, и Земля будет готова. Готова к возвращению настоящих людей. Тех, кто не познал опаляющего пламени ядерного огня, тех, кто не пил отравленную тяжелыми металлами воду, не вдыхал напитанный остатками боевой химии воздух. Не поглощал организмом видоизмененные штаммы боевых вирусов. Конечно, поначалу вернутся не все. Только специально подготовленный десант. Они расчистят площадку. Доведут до логического завершения проект, что владыки Гелиоса начали больше пятидесяти лет назад. Подготовят исступленно борющихся за выживание, выгрызающих друг другу глотки на обломках цивилизации дикарей к возвращению на планету новых Богов. В конце концов, ресурсы станции хоть и превышают потенциал брошенной, опаленной радиоактивным огнем прародительницы, но они не бесконечны. Ещё сорок-пятьдесят лет, и у Гелиоса начнутся серьезные проблемы. Не всё можно добыть на Луне. Неожиданно гудение процессоров вновь изменило ритм, и Тюр не сдержал обрадованного вскрика. Вызов. Вызов сейчас, в середине смены… Только имеющие высший приоритет могут… Началось. Он не ошибся ни на секунду. Значит, надо поторопиться. Поспешно выдрав свое сознание из гудящего потока информации, мужчина мысленным усилием вывел изображение на главный монитор. Так и есть — запрос сеанса связи из Совета. Приоритет — высочайший.
— Да. — Прошептал молодой человек одними губами.
— Старший аналитик Тюр.
Появившееся на мониторе изображение стилизованного восьмиконечного, увитого лозой креста чуть дрогнуло и стало четче. Мужчина мысленно усмехнулся. Ну, да. Триумвират никому не показывает своих лиц. Зачем делать исключение для него?
— Мы изучили ваше донесение. И мы… разочарованы. — Льющийся из динамиков глубокий мужественный голос был наполнен почти искренним сожалением. Сожалением родителя, смотрящего на проказы ребенка. — Присвоение высшего приоритета опасности совершенно рядовым
— Удовлетворение моего запроса уже ничего не решит, господа советники. — С трудом сохранив на лице безразличное выражение прошипел мужчина. — С момента его отправки прошло более полутора месяцев. Время упущено. Цель давно покинула место дислокации.
— Вы в этом уверенны, Старший аналитик? Вы уверены в том, что ваша идея фикс, ваша мифическая цель вообще жива? — В голосе, донесшемся из многочисленных, встроенных в стены динамиков, послышалась плохо скрываемая насмешка. — А что касается вашего прошения… Как видите, всё, в конце концов, решилось и без ядерной бомбардировки. Город разрушен. Представляющие интерес мощности уничтожены. Взорваны не просчитанными неизвестными. Вами не просчитанным. Это даже заставило нас засомневаться в вашей компетентности. Вас и ваше положение начальника аналитического отдела спасли только безупречная репутация, один из высших баллов эффективности и отсутствие достойной замены.
Вновь прикрыв глаза, Ирек с трудом подавил рвущийся из горла смешок. Ну, конечно. Лучший балл эффективности. Какое завуалированное раскрытие истинного положения вещей. Он не просто лучший аналитик. Он превосходит всех остальных вместе взятых. Он превосходит даже тех, первых, умеющих работать командой, строивших свои прогнозы, когда всё оборудование было цело, техники, его обслуживающие, на порядок грамотней, а корректировка проводилась каждую неделю. Он гениален, и Совет это знает. И замены ему, действительно, нет, потому что, чтобы подготовить следующего пророка, придется вырвать нейрокорды из головы предыдущего. Не всё можно взять на Луне.
— Так же, как в том, что Солнце горячее, а в космосе нет воздуха. — С трудом сохраняя на лице безразличное выражение проронил Тюр. — Это она. Та самая, которую я засек семь лет назад. Та же, что активировала Немезиду и уничтожила большую часть функционирующих боевых спутников с ядерным и импульсным вооружением. И я не понимаю, почему мой отчет заинтересовал вас только сейчас, когда мы её потеряли. При всем уважении, вы повторяете ошибки семилетней давности.
— Согласно вашим же донесениям, она не имеет непосредственного отношения к событиям в интересующем нас регионе. — Раздраженно громыхнул начальственный бас.
— Верно… Но также мои расчеты показывают, что, если мы не остановим её в ближайшее время, то…
— Почему вы считаете, что она жива? — Голос в динамиках изменился, стал выше, менее насыщенным, каким-то блеклым. Вмешался ли в разговор другой член Совета или просто случился какой-то сбой, Тюр не знал. Да это было и неважно.
— Почему семь лет назад вы так настаивали на её поимке, а сейчас — на безоговорочном уничтожении?
— В моих отчетах указанно…
— Мы знаем, что указанно в ваших отчетах, Тюр. — В невыразительном тоне говорившего неожиданно прорезалась сталь. — Совету интересно то, что в них не вошло.
— Я… — Упрямо выдвинув челюсть, молодой человек облизнул губы и устало откинулся на спинку операторского кресла. Как же обидно знать, что произойдет в следующую минуту. Насколько горько сознавать, что будущее не изменить. Кисмет.
— Я поднял архивы проекта «Полярная полночь». — С тяжелым вздохом проронил модой человек. — То, до чего имею доступ, конечно. И у меня есть основания предполагать, что цель — это… Прототип. Пусть не полностью рабочий, но прототип. Все данные указывают на то, что эта… женщина — нулевой объект. Есть данные о плавающем генокоде, о способности к краже чужого генома, невероятной регенерации и приспособляемости, а также оперировать полями гравитации. Это прототип, и если эти дикари внизу смогут…
— Вы ошибаетесь, аналитик. — Раздраженно прорычал динамик. — Мы проверили этот вариант, как только получили ваше сообщение. Проверили трижды. Капсула Гуттенберга приземлилась прямо в середину радиоактивного озера. Его шанс выжить был менее одного процента. Вероятность долгосрочного выживания — менее одной десятой процента. Вероятность сохранности и мобилизации законсервированных образцов — один к тридцати семи миллионам. Вероятность их нахождения — один на миллион. Вероятность реализации первого этапа проекта — один к десяти триллионам. Вероятность стабильности финального результата составляет — один к ста гуголам. «Полярная ночь» была признана бесперспективной еще сто пятьдесят лет назад. В связи с вышеизложенным, Совет выносит вам вотум недоверия и предлагает пройти внеочередную корректировку. Оставайтесь на месте, Тюр. За вами скоро придут. — Раздалось глухое шипение и экран погас.