Бойня

Панасенко Дмитрий Сергеевич

Пальцы Наммера пришли в движение и запорхали над клавиатурой. Испытуемый 547. Пол мужской. Возраст около шести лет, без выявленных патологий и дефектов. Рост девяносто восемь сантиметров. Масса тела пятнадцать килограмм, семь грамм. Введен образец комплекса 123у-28, генный дрейф в пределах нормы, проведена коррекция по стандартным протоколам 7б и 9с. Дополнительная корректировка по экспериментальному методу Захарии Ливингстона… Отдав компьютеру следующую команду, Майк откинулся на спинку кресла и, подтянув к себе микрофон, вновь приготовился к диктовке.

— Начинаю процедуру вивисекции…

Лицо мальчишки за стеклом исказилось от смеси боли и ужаса. Секционный стол, несмотря на малый вес пациента, заходил

ходуном. Рот распахнулся в беззвучном крике.

— Ампутация конечностей проведена успешно… — Прокомментировал Наммер, лениво провожающий взглядом упавшие на металлический пол испытательного стенда куски плоти.

— Отмечается увеличение плотности костной ткани на 15 процентов. В мышечной ткани очагов изменений и патологий не отмечено. Рост скоростно-силовых показателей — четыреста двадцать процентов на пике. Реакция на боль… — На секунду скосив глаза на монитор, Майк снова посмотрел на бьющийся в конвульсиях, лишенный конечностей обрубок. — Показания в пределах нормы… — Заметка: провести перерасчет ответных реакций болевых центров на раздражители, проверить поправки нервной проводимости синапсов… Начинаю резекцию органов.

Повинуясь команде оператора, автоматическая хирургическая станция развернула секционный стол вертикально и сменила набор ножей. Глаза все еще остающегося в сознании ребенка расширились от ужаса.

— Длинна кишечника… Пятьсот шестьдесят сантиметров. Расположение… нормальное, двенадцатиперстная кишка на уровне первого поясничного позвонка, патологий нет, масса печени…

Следя, как один за другим аккуратно измеренные, взвешенные и проанализированные органы отправляются на пол и медленно исчезают в пробитой в цементе дыре, Наммер невольно усмехнулся. Ничего не пропадет даром. Белковый набор, конечно, поврежден, но для питательных растворов в теплицах вполне годится… стоп. Майк нахмурился. А это что такое? Отвернувшись от все еще подающего слабые признаки жизни тела, мужчина буквально прикипел глазами к монитору. Черт. Да неужели он…

— У испытуемого обнаружено второе сердце. Состояние зачаточное, сканерами не просматривается. Расположение… Зеркальное от нормального. Анализ ткани показывает аномально высокую концентрацию недифференцированных клеток… Провожу резекцию мозга…

Глянув на смертельно бледного мальчишку, Майк несколько нервно отдал компьютеру команду на увеличение дозы стимуляторов, и впервые за всю смену вскочив с кресла, жадно приник к стеклу. Он знал, что это глупо, ну что он может увидеть такого, что не заметит и тут же не запротоколирует машина, но… Если показания верны… Это прорыв… Настоящий прорыв… Мужчина нетерпеливо притопнул, ну же, ну… Давай, давай… Потрясая кулаками, приплясывая от нетерпения, словно изголодавшийся путешественник вокруг костра с жарящимся куском мяса, Наммер наблюдал, как набравшая обороты пила медленно приближается к голове продолжающего разевать рот в беззвучном крике мальчишки.

Крышка черепной коробки издевательски медленно отвалилась в сторону. Взбодренный лошадиной дозой стимуляторов мальчишка вновь заорал. Вернее пытался заорать, его легкие уже были извлечены, а уровень кислорода в заменяющем кровь, подающимся непосредственно в артерии растворе поддерживали механизмы, но Майк слышал крик. Свой собственный крик первобытной радости сумевшего, наконец-то, добыть свой первый огонь дикаря…

****

Поселение за стеной разительно отличалось от того, что она видела в городе. Да, Бойня не блистала ни чистотой, ни богатством, была шумной, тесной и грязной, но предместья возводили все это в бесконечную степень. Тут не было домов. Тут не было даже улиц в привычном понимании этого слова. Громоздящиеся друг на друге, собранные из полусгнившей фанеры и картона лачуги соседствовали с расставленными в беспорядке грязными палатками и разодранными, пропыленными, прогоревшими

и полуистлевшими шатрами, которые в свою очередь ютились в тени установленных на вбитых в землю сваях собранных из остатков жестяных бочек и контейнеров будок — видимо, обиталищах местных богачей. Всё свободное пространство занимали отвратительно смердящие горы мусора. Бутылки, пакеты, обрывки картона соседствовали с разбитыми железобетонными плитами и пришедшими в негодность узлами разваливающихся от старости механизмов. Горы непонятного, но явно имеющего органическую природу отвратительно воняющего гнилья перемешивались с невесть откуда здесь взявшимися насыпями пенопластовых опилок.

В ровный, невнятный гул трущоб то и дело вплетался чуть слышный скрежет крохотных коготков и тонкое попискивание. Баррикады отходов бурлили и шевелились. В очередной раз поморщившись от накатившей волны смрада, Кити поплотнее запахнула обмотанный вокруг нижней части лица шарф и с сочувствием посмотрела на Элеум, с унылым видом вышагивающую по «тротуару» — небрежно набросанным друг на друга, наполовину утонувшим в пересохшей, потрескавшейся грязи гнилым доскам. Если она чуть ли не задыхается от вони, то каково сейчас Ллойс с её-то нюхом? Может, отдать шарф ей?

Прохожие тоже разительно изменились. Спешащие куда-то горожане и толкотня исчезли, сменившись редкими группами, казалось бы, бесцельно бродящих туда-сюда оборванцев и калек. То и дело навстречу путешественницам попадались плотно замотанные в невообразимое рванье, время от времени останавливающиеся, чтобы покопаться в очередной мусорной кучке, причудливо деформированные фигуры. Несмотря на то, что на них вроде бы не обращали никакого внимания, девушка постоянно чувствовала на себе взгляд десятков, а то и сотен внимательно наблюдающих за ней глаз. Мутанты. Кити невольно вздохнула. В Бойне их почти не было, а вот здесь… Да. Мутанты. Муты… Те, кого чистильщики призывали жечь на кострах.

За всю сознательную жизнь девушка редко видела других мутантов. Да и откуда им взяться в захолустном, по сути, недалеко ушедшем от большого хутора поселке шахтеров, где любого имеющего отклонения младенца либо продавали заезжим охотникам, либо просто выкидывали в канаву. Девушка вздохнула. Она никогда не думала, что муты живут… так. Бойня… Ллойс говорила, что в городе живет пять тысяч человек. Пять тысяч ежедневно справляющих нужды и выбрасывающих отходы людей. Сотни килограмм мусора. Цистерны фекалий. Кубометры обрывков обрезков и остатков, годами просто вываливающихся за стены… И расцветшая на всем этом новая жизнь. Предместья… Неужели чистильщики правы, неужели…

Внезапно раздался визг и хрюканье, и мимо девушки, чуть не сбив ее с ног, поднимая целые тучи пыли, прогалопировала неожиданно упитанная свинья. Следом пробежала стайка улюлюкающих, вооруженных заостренными палками детишек пяти-восьми лет.

— Пальцы пересчитай, — неожиданно дав пинка последнему из удаляющихся карапузов, Элеум склонилась над поверженным, ревущим словно пароходная сирена мальчуганом лет пяти-шести и вырвав что-то из его рук, протянула добычу Кити. — Сначала на руках, потом на ногах. И на будущее — аккуратней с детишками. Особенно в таких местах. Эти уродцы прут все, что гвоздями не приколочено.

Девушка изумленно моргнула. В ладони Элеум лежала пластиковая коробочка с зеркальцем. Ее зеркальцем.

— Эй ты, уродка лысая, ты чего маленьких обижаешь? — От ближайшей палатки отделилась и двинулась к путешественницам массивная, наряженная в какие-то усеянные шипами лохмотья фигура. — Может, найдешь себе кого-то по росту?

— Это тебя, что ли, сладенький? — Вопросительно вскинула брови Элеум, аккуратно убирая пластиковый футляр в карман жилета. — Или твоих дружков?

Громила на мгновение приостановился, слегка обеспокоенно стрельнул по сторонам глазами и осклабился в гнусной ухмылке.