Бойся Чужого
Шрифт:
Претор включил свои гало-фонари на полную мощность и нацелил их в отрезок коридора впереди. Истрепанные шланги свисали вниз, точно гадюки. Где-то за пределами видимости зашипел пар, вырывающийся из клапана. По словам Эмека, они были примерно в часе пути от точки слияния «Глориона» с «Протеем».
Как и боевые братья, Тсу'ган последовал примеру сержанта. Поначалу он не увидел ничего, кроме истерзанного металла, ломаных труб и кабелей, похожих на извергнутые внутренности, залитые резким магниево-белым светом. Затем что-то
— Во имя Вулкана! — взревел Тсу'ган, и к боевому кличу присоединился хор его братьев.
Генокрады посыпались со стен, словно моллюски с днища древнего корабля, и тут же скачками бросились вперед. В то же время решетки в потолке обрушились вниз, и оттуда густым потоком полились твари.
Поводя по сторонам штурмболтером, Тсу'ган припомнил лавовых муравьев Ноктюрна, собирающихся у гнезда, чтобы отвадить всякого, кто на него посягал. Вот только здесь лавовые муравьи были крупнее человека, а муравейником был прогнивший скиталец, дрейфующий в глубинах космоса.
Каждый снаряд попадал в тело ксеноса. Повсюду отвратительными цветами распускались взрывы, разбрасывая всюду клочья мяса и конечности, но генокрады продолжали наступать.
— Что-то ведет их! — рыкнул Тсу'ган и сделал было шаг назад, когда наткнулся своим наплечником о чей-то другой и остановился.
Претор стоял рядом — керамитовая скала перед приближающимся приливом чужаков.
— Только вперед, брат. Сопротивляйся. Наша воля сильнее, — он повернулся к другому Огненному Дракону. — Храйдор, расчисти нам немного пространства.
Выйдя справа от Претора, Храйдор шагнул вперед и нацелил штурмовую пушку.
Воздух мгновенно заполнился визгом вращающегося ствола, с невероятной частотой изрыгающего высокоскоростные снаряды. Двигая орудие влево и вправо, Храйдор громко возрадовался, распевая литании Кредо Прометея и потроша толпы генокрадов, которые начали заполнять коридор.
— Кажется, мы расшевелили улей, брат-сержант, — заметил он.
Тсу'ган услышал, как Претор бормочет:
— И я знаю единственный способ его расчистить… Ну'меан!
Второй сержант кивнул и сделал жест брату Колоху.
— Сожги их! — выкрикнул Ну'меан, и Огненный Дракон включил тяжелый огнемет.
Жидкий прометий вспыхнул, соприкасаясь с горелкой, и поглотил отрезок коридора впереди.
Несмотря на жар, некоторые ксеносы все еще упорно атаковали.
— Ве'кит, Меркурион!
Еще двое Огненных Драконов ответили на приказ Ну'меана, взрывая точными болтерными выстрелами окутанные пламенем тела, падающие под струей огня. Несколько секунд, и все было кончено.
Визг еще долго не смолкал, когда генокрады уже были мертвы, обращены в пепел нестерпимо жарким пламенем огнемета. Дым висел в воздухе, будто саван.
— Что это за шум? — спросил Эмек. Он подошел близко к стоящим сзади, и теперь его
— Ты когда-нибудь жарил крустацид или хитин на открытом огне? — спросил Храйдор, позволяя стволу штурмовой пушки какое-то время покрутиться и остыть, прежде чем окончательно отключить ее.
Апотекарий покачал головой.
— Брат, это воздух, — резко сказал Тсу'ган, которого немного раздражала явная наивность Эмека, — он выходит через швы в панцирях.
— Молодец, змееныш, видать, в тебе есть больше, чем просто гнев и громкий голос.
Тсу'гану захотелось ударить так, чтоб вдавить перед шлема Храйдора тому в лицо, но он сдержался. Вместо этого он медленно подошел к Претору, который прижал руку к стене. Двое членов отряда Ну'меана проверяли, полностью ли безопасен путь впереди.
— Брат-сержант?
— Знаешь ли ты, что я чувствую, прикасаясь к стенам этого корабля?
Взгляд Претора был твердым, как гранит. Со времени вступления в ряды Огненных Драконов Тсу'ган успел увидеть сержанта с другой стороны. На Скории, сражаясь с орками, он выглядел так, будто энергия и пафос в нем переливались через край. Теперь он был угрюмым и погрузился в себя. Смерть Н'келна, когда уже была близка победа, изменила его так же, как убийство Кадая изменило Тсу'гана. Гибель капитанов часто так влияла на их товарищей по оружию, даже если те были из другой роты.
— Я чувствую скорбь, — Претор нахмурился. — Что-то живет внутри корабля, в каждой его частице. Это не Саламандра и не генокрад, это не физическое существо, которое я мог бы потрогать или убить, — сержант понизил голос. — Это меня беспокоит, и очень сильно. Положи руку на стену, брат, и почувствуешь это, — добавил он, отходя в сторону.
Тсу'ган ответил почти шепотом:
— Я не хочу, мой господин.
На предыдущей миссии на мире-святилище Склеп-IV Огненные Драконы столкнулись с почти неуязвимым врагом. Битва с ним унесла жизни, отняла братьев. Бремя этой потери, как оказалось — бесполезной, давила на плечи Претора так же тяжело, как ворот его брони.
— Хорошо, — сказал он. Претор еще на мгновение задержал взгляд на Тсу'гане, прежде чем тяжело зашагать прочь, чтобы поговорить с Ну'меаном.
— Всюду боль, брат, — добавил он, уже повернувшись спиной. — Прими ее в пламени войны или же беги, отдав ей власть над собой. Я не могу сделать этот выбор за тебя.
Затем он ушел, оставив Тсу'гана размышлять над его высказыванием.
Точка слияния находилась там, где древняя палуба инженариума пробивала то, что, судя по сенсорам и планам корабля, было средней палубой «Протея». Это было хорошо — значит, помещение криостазиса окажется недалеко от входа. Однако имелось препятствие — несколько тонн обломков не давали пробиться в следующий корабль напрямую из одного корпуса в другой.