Бойся: Дракону исполнилось 18!

МоРкОвНыЙ

– Возьмём маски?
– дернула его за рукав вдруг пепельноволосая.

– Маски? Мы что, на маскарад пришли?
– закатил глаза маг слова, но и оглянуться не успел, как на его лицо была надета маска какого-то зверя.

– Ах, мила-ашка!
– раздался голос совсем рядом.
– А как тебе я?

Пришлось Джастину поднять взгляд и посмотреть на милую девушку, что успела надеть маску тигрицы.

– Ну… Неплохо, - пожал плечами юноша.

– Тебе не нравится?
– поднимая руку к пластмассе и уже собираясь ее снять, с ноткой грусти спросила девушка.

– Нет-нет, что ты!
– всполошился волшебник.

–

Да все отлично, - хихикнула беловолосая, склонив голову на бок и успокаивающе улыбаясь. Парень фыркнул и, стянув с лица маску, слегка улыбнулся в ответ.

– Слушай, я же так и не договорил, - сдавливая смущение и некое сопротивление в сознании, вновь начал волшебник.

– Ты о чем?
– эта ее невинная улыбочка пагубно действует на нервы, аж зубы скрипят.

– Я о то же, - сдерживаясь, выдавил из себя связное предложение маг письмен.
– Ты так улыбаешься… Так…

– Эй, глянь-ка на это!
– снова она куда-то сбегает от разговора, и вот так каждый раз! Ну кто ж так делает-то?

– Ну что там еще?
– безо всякого интереса спросил Фрид, чуть вздыхая.

– Ты только посмотри на это!
– указывая рукой куда-то вверх, восторженно пропела Мира.

– М?
– зеленоволосый медленно поднял голову вверх. Казалось, выражение его лица не изменилось, но глаза чуть блеснули и расширились. Как же не среагировать на такое? Огромная сеть высоченных горок, по которым с умопомрачительной скоростью носились машинки с людьми, и лишь бешеные визги раздавались тут и там, а над ней яркими цветками распускались разноцветные салюты, сияли различные искры.

– Хочу прокатиться, - сложила ручки в замочек Дьяволица.

– Что?
– вздрогнул волшебник, отскочив на сантиметр.

Резкий порыв ветра в лицо, и вот они уже подъезжают к самому краю пропасти. Дыхание замирает, сердце останавливается, кажется, что еще секунда - и ты разобьешься, а транспорт словно специально замирает, чтобы оттянуть мгновение и сделать его еще более ужасным. Спуск! Резкий, внезапный, вызывающий бешеный крик справа, слева, сзади, спереди. Удар ветра в лицо, и длинные зеленые и белоснежные волосы по лицам, смех сквозь крик, и только через пару секунд они обнаружат, как сильно вцепились друг в друга, покраснеют, отпрыгнут по разные стороны диванчика, но стоит подъехать к очередной пропасти, и снова они прижались друг к другу.

– Вот это да!
– держась за Фрида, вдруг рассмеялась Штраус-старшая.

– Ага!
– сбрасывая с лица мешающий локон, отозвался ее спутник, наверное, впервые улыбаясь так широко и искренне.
– Круто!

– Ну так что там насчет нашего разговора?

– А теперь сюда!

Кому-то не хватило экстрима? А как вам такое - карусель, на которой вы сначала поднимаетесь на двадцать метров, а затем начинаете вращаться с сумасшедшей скоростью, то взлетая, то снова опускаясь. Земля внизу то катастрофически приближается, и ты чуть не разбиваешься об нее со всего размаху этой чертовой штуки, то снова внезапно взмываешь в небо, которое почему-то остается на своем месте, а вот земля молниеносно отдаляется на огромное расстояние, а от этого внутри щемит еще сильнее. Но разве что-то

страшно, когда держишься за человека, в котором уверен, что защитит, если что? Ну и что, что этот человек сейчас точно так же вцепился в ручку кресла, а в его ярко-зеленых глазах читается такой же ужас.

– Круто же?
– смеется Дьяволица.

– Ещ-ще ка-ак!
– только и успевает отозваться ее спутник, когда они на мгновение задерживаются наверху. А затем от них остается лишь оглушительный крик, удаляющийся со скоростью скоростной электрички.

– Так, может, поговорим уже?
– пытаясь уложить вставшие дыбом волосы на голове, продолжает спрашивать Фрид.

– А вот тут мы еще не были!
– уже не стесняется схватить его за руку и снова утащить куда-то раньше казавшаяся такой милой и доброй, а сейчас превратившаяся в настоящую садистку Миражанна.

– Боже… - только и успевает простонать бедный парнишка, мысленно решив: “а почему бы не попробовать поговорить, пока мы развлекаемся?”

В этот раз им досталась конструкция, чем-то напоминающая огромные качели. Голова закружилась еще когда они только усаживались. О каком вообще разговоре могла идти речь?..

– Фрид, ты как?
– обеспокоенно поинтересовалась Миражанна, наклонившись к парню, сидящему на лавке в полуживом состоянии.

– Немного тошнит, но вообще-то все в порядке, - отозвался тот, после чего падая головой на спинку скамьи.

– Прости, это все я, - вздохнула пепельноволосая, садясь рядом.
– Теперь твой вечер испорчен.

– Нет, нет, правда, - приходя в чувства, отозвался зеленоволосый.
– Все хорошо. Я уже бодрячком.

– Правда?
– Штраус-старшая вновь улыбнулась.

– Может, все-таки поговорим?
– Фрид сел поудобнее.

– ой, ну раз ты уже в порядке, может… - Дьяволица уже собиралась встать и снова броситься к какому-нибудь аттракциону, как вдруг почувствовала, как ее руку крепко сжали, не позволяя волшебнице отойти.

– Подожди, - скрыв глаза под тенью от волос, попросил парень. Теперь-то он не позволит их разговору так просто прерваться.
– Еще одна такая карусель, и я растекусь по земле зеленой лужицей. Давай просто посидим?

Дьяволица вздрогнула, затем, словно раздумывая над его словами, опустила взгляд на продолжающую удерживать ее руку. Он теплый, приятно за него держаться. Вскоре, смирившись, волшебница прижалась спиной к спинке лавочки. Удовлетворившись тем, что она осталась с ним, парень тоже прислонился к спинке и запрокинул голову, глядя в осеннее небо. Затем двое спокойно осмотрелись вокруг. Все на улице жило, двигалось, стремилось куда-то…

То и дело проезжали мимо большие, ярко украшенные машины, увешанные огромными бантами всевозможных цветов. Путь себе эти транспортные средства освещали огромными фонарями. Люди вокруг танцевали, смеялись, радовались и кружились. То и дело мерцали их блестящие и просто прекрасные наряды, пестрящие различными богатыми украшениями. Кто как старался выделиться. И звёзды в небе тоже будто бы танцевали.

– Красиво, да?
– тихо выдохнул юноша.

– Угу, - кивнула Мира. все вокруг словно затихло, и остались лишь их голоса.