Бойся желаний чужих. Часть 3
Шрифт:
Из-за поворота узкой дороги, сжатой с двух сторон высокими деревьями, на которой даже две телеги не разъедутся, сначала показались Назира и Лохмачь, а следом дедушка, ведущий под уздцы Берту. Вместо бревна она увидела волокушу на которой лежал какой-то человек. Такие волокуши она видела в фильмах про индейцев. Народ, который не знал колеса, так перевозил свой скарб.
– Кто это дедушка? – подходя спросила Гуида, обнимая и целуя дедушку в щеку.
– Русский, стой стороны пришел.
– А ты сам как, все хорошо?
– Все хорошо внученька,
Девушка кивнула, бросила взгляд на больного, побежала к дому. Пока они подъезжали, она уже выполнила его указания, и ждала возле входа.
– Помоги мне внуча, отвязывая с одной стороны волокушу, – сказал старик. – Придерживай эту сторону, пока я вторую отвяжу. – Когда он закончил отвязывать вторую жердь, прикрикнул на лошадь, – Ну пошла Берта, – и не сильно хлопнул ладонью ее по крупу. Лошадь, прошла несколько метров вперед, посмотрела на хозяина. Сообразив, что пока работы не предвидится, направилась к поилке.
– Давай внуча его аккуратно в дом затащим.
Они не без труда перетащили его в дом, опустив волокуши у постели. И также не без труда уложили его на постель. Старик взял нож, разрезал майку на теле больного, начал осматривать его.
– Что там дедушка?
– Плохо Гуидушка, плохо. Не жилец он уже на этом свете. Надо было там посидеть с ним на бережке, а не мучить последние часы.
– Да с чего ты решил дедушка?
– Я конечно не доктор, но смертей повидал. Рана от укуса и пули, не опасные. Вот ребра сломанные, это плохо. Да и не сами ребра, а то что там внутри еще сотворилось. Вон конечности рук и ног холодные, и дышит часто и прерывисто. Отходит.
– Может я побегу на горку скорую вызову?
– Знаю, что ты туда добежишь, хоть и в темноте, и дозвонишься наверно. В ночь сюда никто не сунется. Приедут они утром, а то и к обеду. А может и вообще не приедут. Эх время настало. – Старик вздохнул. – Этот русский до утра не доживет, поверь мне внуча, я знаю, что говорю.
– И что ничего сделать нельзя?
– Я ничего не могу. Операция ему срочно нужна. Могу только отвар сделать, что бы не так мучился. – Старик встал. – Пойду в сарае трав подберу.
– Деда, а кто в него стрелял?
– Не знаю. Что-то с кем-то не поделил.
– А укусил его кто?
– Волчица погрызла, детенышей защищая. А кстати они же в мешке, на Берте висят. Надо их определить пока куда – то. – Старик ушел.
Девушка сидела, смотрела на умирающего. Когда старик вошел, она, поднимаясь, спросила, – Деда, а помнишь, ты мне много раз рассказывал, про амулет. А тебе дедушка, и папа рассказывал. Святой Лаша говорил, – придет избранный русский, убийца волка, ему амулет нужно передать.
– Помню внуча, помню. Сказки все это. Красивое народное придание. Да это и не волк был, а волчица. И не он убил ее, а дерево. Повезло ему, что всевышний заступился. Ты вон сколько раз его надевала, и ничего.
– Так я же не избранная. Давай попробуем?
– Пробуй если хочешь внучка.
– А где этот амулет дедушка?
– Где ты его положила там и лежит, в сундуке он.
Гуида подошла к сундуку, начала вытаскивать вещи. – Ну наконец – то, вот он. – Она подошла к умирающему, сказала, – Деда помоги голову ему поднять.
Старик поднял голову лежащего, и Гуида надела на него амулет.
Прошло несколько минут. – Видишь внучка, ничего не происходит. Сказка это. – Он снова вернулся к очагу.
Девушка продолжала сидеть и смотреть на лежащего. Вдруг ей показалось, что амулет чуть двинулся. Она решила его поправить, но не смогла сдвинуть. – Деда, – крикнула она, – Он к нему прилип.
– Кто, – спросил старик.
– Амулет деда. Я хотела его поправить, а он прилип.
Старик подошёл, попробовал слегка его сдвинуть. – Ну дела, – удивленно сказал он.
– А ты мне не верил. Он избранный. Я сколько не носила его, ко мне он не прилипал. Не сказки это, а настоящее волшебство, дедушка.
– Ты смотри, и дыхание ровнее стало. Ну дела, – снова сказал старик. – Дал мне все – таки господь под старость чудо увидеть. – Старик перекрестился. – Значит все-таки не сказка.
Как только первые лучи солнца осветили небо старик открыл глаза. Он не стал сразу подниматься. Уже много лет проснувшись лежал и ждал, когда тело отойдет ото сна. Сейчас он поднимется и тело проявит себя болью в руках, ногах, позвоночнике. Потом он расходится, и боль отступит. Повернув голову увидел спящего русского, а рядом с ним внучку.
– Ты, когда встала пташка ранняя? Ты же поспать любишь?
– Недавно дедушка, может минут пять.
– Странно, а я не услышал. Эх – хе – хе, старость не радость, – поднимаясь и усаживаясь на лавке сказал старик.
– Тебе плохо дедушка? – подходя к нему спросила Гуида. – Что-то болит?
– Если у человека, в моем возрасте, после сна внуча ничего не болит, значит он умер. Хотел бы я вот так лечь вечером, уснуть, и проснуться уже в раю. Просыпаюсь, встаю, ничего не болит, а рядом моя Хифа, мой сын Адамур, твой отец, и твоя мать Зимана. Да упокой господь их души. – Старик перекрестился. – Что там русский?
– Спит наверно.
Старик подошел, нагнулся, потрогал лоб больного. – Температуры нет. Ну дела. – Он огляделся, как будто, что – то искал. – Я на двор внуча, а ты давай чай ставь, попьем, перевязку русскому нужно сделать. Опять же курицу зарублю, надо его бульоном напоить, давно не ел он.
После утреннего чая с козьем сыром и лепешкой, старик занялся приготовлением к перевязке больного.
– Ну что внуча давай посмотрим, как сегодня раны нашего больного? – Старик откинул одеяло, аккуратно начал отдирать пластырь, которым была прикреплена предварительно смоченная отваром трав тряпица, прикрывающая рану на руке. – Ну дела, – удивленно сказал он, – Настоящее чудо.