Бойтесь Непостижимых
Шрифт:
Приблизительная датировка позволила определить, что все находки относятся не позднее чем к меловому периоду. Таким образом, когда на Земле был тропический климат и жили динозавры, а Антарктида ещё не покрылась коркой льда и не убежала так далеко от остальных континентов, на планете существовала развитая цивилизация. Исходя из рисунков, было установлено, что звездоголовые пользовались разновидностями известных нам ныне воздушных шаров и дирижаблей, кораблей и подводных лодок, кранов, поднимающих грузы, и самоходных тягачей. Более всего учёных поразили опыты по зарождению человека от скрещивания
Как бы то ни было, дальнейшие розыски Старцев и иных созданий обернулись полным крахом. На территории лагеря произошёл обвал, почва просела, и почти всё находящееся на её поверхности, в том числе запасы продовольствия, ушло в недра земли. Ни один человек не погиб, но все упакованные находки были уничтожены, за исключением тех немногих предметов, что ещё находились в пути либо уцелели в карманах и руках участников экспедиции. Все были здоровы, но удручены. Экспедицию пришлось завершить раньше срока, и не имело смысла затевать новые подобные путешествия, потому что все предметы, связанные со Старцами, канули в бездну, а их местоположение замело толстым слоем снега. Ледяной континент скрыл от глаз людских все следы присутствия неведомой цивилизации, сама природа противилась их пробуждению после долгого сна, заботясь о безопасности самых юных детей своих.
3
Профессор Говард Крофт вернулся из третьей Мискатоникской экспедиции три дня назад. Иакинф Моррис, инспектор полиции с проницательными глазами и пытливым живым умом, ещё не успел поздравить лучшего друга с возвращением в родной Аркхем. Он был занят составлением полугодовых отчётов по работе своего участка и узнал только от общего знакомого, что его лучший друг (очень умный, но такой рассеянный), эксперт по древним надписям, занят изучением одной важной находки в домашних условиях. По словам этого общего знакомого, Говард привёз из экспедиции прелюбопытную вещицу, ни на что не похожую, и теперь экспериментирует с ней. Он даже одолжил для этого какие-то приборы из лабораторий Мискатоникского университета. Морриса одолевало крайнее любопытство, он жаждал встречи со своим другом, ему не терпелось увидеть загадочный предмет, но он был вынужден просиживать в душном кабинете целыми днями, составляя эти дурацкие отчёты, хотя голова его думала совсем о другом. Впервые он осознал, что работа полицейского не всегда доставляет лишь одно удовлетворение.
Наконец, на исходе четвёртого дня его друг сам ему позвонил.
– Моррис, – начал он без всяких предисловий, словно они расстались только вчера, – что ты знаешь об ультрафиолете?
Инспектора крайне удивил этот вопрос. Уж чего-чего, но никак не подобного начала разговора он ожидал от того, с кем не виделся более полугода. Однако за долгие годы дружбы он привык к странностям профессора,
– Мои знания поверхностны, Говард. Я ведь не учёный. Ультрафиолет не видим для нашего глаза, его излучает солнце, а ещё он может вызвать опухоли.
– Всё верно, однако его излучает не только наше Солнце, но любая звезда. Самое главное, что с уменьшением длины волны все тела становятся менее прозрачными для ультрафиолета. И ты правильно сказал, это излучение нарушает деление живых клеток и вызывает их мутации, – тоном школьного учителя сообщил ему краткую информацию профессор.
– Не понимаю, зачем ты мне всё это рассказываешь, – не без раздражения буркнул инспектор.
Он-то думал, его друг звонит для того, чтобы позвать в гости после долгой разлуки и поделиться новостями, а Говард думал о каком-то изучении. Моррис почувствовал лёгкую неудовлетворённость, как если бы разочаровался в каком-нибудь качестве одного из своих сослуживцев.
– Просто я подумал, что мог упустить нечто важное. Моя кошка пропала.
Кошка профессора была полудикой из-за частых отлучек хозяина. Она сама добывала себе пропитание, потому что, даже когда Говард был дома, он частенько забывал покормить её, и проникала в дом через маленькое окошко в полуподвале. Но общество хозяина она всё же предпочитала своему одиночеству и часто грелась в кресле рядом с ним в часы его кропотливых научных изысканий. Её звали Принс, потому что рассеянный учёный слишком поздно обратил внимание на её истинный пол, когда зверёк уже привык отзываться на свою кличку.
– С чего ты это взял? – всё тем же недовольным тоном вопросил Моррис. – Насколько я знаю, Принс всегда гуляла сама по себе. Она может бродяжничать на улицах круглыми сутками.
– В этот раз всё по-другому. Принс находилась в комнате, в которой я экспериментировал с пластиной Старцев, потом я вышел на пару минут перекусить, а когда вернулся, её уже не было.
– Так твоя кошка просто отправилась по своим делам, – как вполне очевидное произнёс Моррис.
– Ты не дослушал. Я уверен, с ней произошло что-то нехорошее. Окно в комнате разбито, а пластина, клянусь тебе, уменьшилась в размерах. Моррис, ты можешь зайти ко мне?
– Не сегодня, друг. У меня кипа работы и ночное дежурство. Я могу прийти только утром.
На том конце провода воцарилась гробовая тишина, и инспектор уточнил:
– Говард, ты всё ещё там?
Никакого ответа.
– Говард?
– Да-да. Мне показалось, кто-то копошится во дворе.
– Не хочешь сам прийти в участок и рассказать обо всём подробнее?
Инспектор почувствовал, что друг почти не слушает его, прислушиваясь к чему-то у себя в комнате.
– Ладно, мне пора, – голос Говарда зазвучал как-то неуверенно. – Жду тебя утром.
Профессор бросил трубку, по своему обыкновению не прощаясь. Моррис понадеялся, что за ночь с ним ничего серьёзного не произойдёт, что эта пластина – как её? – пластина Старцев не доставит своему владельцу неприятностей, а Принс найдётся, но потом все его мысли снова устремились к составлению необходимых отчётов, а ночное дежурство вконец утомило его.
Конец ознакомительного фрагмента.