Бойтесь своих желаний
Шрифт:
— Хорошо, как скажете, — сдался он, бросая недовольные взгляды на Лесс, принявшей нашу сторону. — Хотя для того, чтобы обойти не понравившиеся вам земли, нам придется сделать изрядный крюк.
— Мы можем его несколько сократить, позаимствовав в Врочирске лошадей, — предложил Сержен. Мы переглянулись и с удовольствием с ним согласились. В самом деле. Зачем тащиться до Тантры пешком, когда под боком есть такое удобное средство передвижения?
Раз-два, раз-два… Я сказала, что лошади удобные? Наверное, я просто слегка повредилась рассудком. Может, конечно, в моем случае сказалось полное отсутствие опыта конных путешествий, но ближе к вечеру у меня затекли и ноги, и спина, а нижнее место превратилось в один очень болезненный синяк. Так что к тому времени, как мы добрались до Тантры, единственное, что хотело мое тело — это упасть
Дела оказались так себе. Изголодавшийся за долгую дорогу по постороннему женскому полу, файерн подцепил какую-то самку и весело проводил с ней время. Я бросила взгляд в сторону Лесс. Та, упорно делая вид, что ей все равно, пила какой-то коктейль у барной стойки. Черт! Ну почему эта лешачиха такая упертая? Да я бы уже давно закатила этому кобелю паршивому жуткий скандал, а из соперницы повыдергивала перья! Благо, выдернуть там действительно было что. И за что. Поскольку изящная, худощавая, черноволосая гарпия отвечала файерну полной взаимностью. Морреля, конечно, можно было понять, выглядела самка потрясающе — совершенные черты лица, шикарные черные волосы, пронзительно-черные глаза без зрачков, ярко-алые губы, небольшие клыки, чуть выглядывающие из-под верхней губы, иссиня-черные перья огромных крыльев и длинные ноги. Почти обычные, если не считать того, что хрупкие женские щиколотки заканчивались мощными птичьими когтистыми трехпалыми лапами.
— Брукса… — тоскливо прошептала Лесс. Я решительно подошла и тряхнула ее за плечо.
— Ты чего сидишь? Ты чего сидишь, я тебя спрашиваю? Иди сейчас же поставь своего файерна на место!
— А он на месте, — бесцветным голосом сообщила Лесс. — Соблазнять всех самок подряд — это его обычное повседневное времяпровождение. Глупо было ждать, что он изменится, — горько улыбнулась она. — С чего бы? Только потому, что в течении пути ему просто изменять мне не с кем было? Бред! Только такая дура, как я могла на это надеяться. И пустить его в свою душу дальше, чем это следовало бы. Никогда бы не подумала, что я опять стану так болезненно воспринимать измены Морреля. Сама виновата. Чего еще можно было ждать от файерна? Тем более, когда на него положила глаз брукса. Самая совершенная раса нашего мира… И откуда она взялась тут, не могу понять?
— Да какая разница, откуда взялась? Выщипать ей перья, и вся недолга. А Моррелю половником промеж глаз засветить! Господи какие же все мужики гады! — привычно возмутилась я. — А тебе не повезло с твоим самцом просто по полной программе. И чего ты нашла в этом Морреле? Ну, красивый мощный файерн… но он же все нервы тебе истрепал уже! Мужики — они же как полы. Положи их правильно с самого начала и можешь ходить по ним годами. А ты распустила его! Хватит пить и загоняться на этом паразите! Пошли с кем-нибудь познакомимся! Пусть Моррель тоже понервничает, глядя на то, как к тебе самцы клеятся.
— Думаешь, это его проймет? — недоверчиво дернула бровью Лесс. — Я сомневаюсь. По-моему, ему вообще на все наплевать.
— Ну и ладно. По крайней мере, это тебя отвлечет. Пошли!
— Не стоит. Возвращайся к Сержену. Со своей жизнью я сама разберусь.
Я вздохнула, но дальше уговаривать лешачиху не стала. Какой смысл? Если ей так хочется страдать из-за Морреля — пусть страдает. А я страдать не хочу. Лучше уж я вернусь в номер, где меня Сержен ждет. И классно проведу оставшееся до утра время.
Лесс проводила взглядом ушедшую Татьяну и вздохнула. Может, она была права? Может, действительно стоило развлечься, снять себе самца на ночь и забыть о файерне хотя бы на время? Хорошо бы, но как? Моррель обладал каким-то странным
Наверное, издалека, кольдер вполне мог показаться небельсом. Но при ближайшем рассмотрении… Лесс даже не взялась бы его описывать. Потому что сложно было с чего-то начать. Ну если только с того, что кольдер был белым. Весь. Абсолютно. Он производил впечатление высеченной из снежной глыбы изящной статуи с глазами цвета весеннего льда. Длинные прямые белоснежные волосы спадали на такие же ослепительно белые меховые одежды, лицо казалось застывшим и даже замерзшим, а сам кольдер был похож на какое-то хрупкое произведение ледяного искусства.
Поняв, что понравившаяся ему самка смотрит на него в ответ весьма благожелательно, кольдер тут же подсел к ней и предложил угостить выпивкой.
Лесс выскользнула из номера рано утром. Настолько рано, что в баре еще никого не было. Она не хотела оставаться с кольдером. Даже после славно проведенной с ним ночи. Ей все равно не удалось забыть ни о Морреле, ни о бруксе, которую он подцепил вечером. Жаль. Кольдер оказался довольно пылким любовником, и даже предложил ей остаться с ним рядом. Лесс хмыкнула. Разумеется, она отговорилась делами. А что еще можно сказать, когда классный самец предлагает тебе все, а тебе ничего от него не надо? Лесс вздохнула. Измена Морреля была не первой. И, наверняка, не последней. А значит, Лесс просто должна поступить так же, как поступала всегда — благополучно на это наплевать. Неужели она не сможет сделать вид, что события прошлой ночи не имеют для нее особого значения? Лесс отставила стакан в сторону и прижала пальцы к пульсирующим болью вискам. Ей опять придется притвориться, будто то, что произошло — случайный эпизод. И вести себя так, словно ничего особенного не случилось. Но сумеет ли она?
…За дверями осталась ноющая боль. Сколько раз я буду начинать все снова? Я не умею прощаться с прошлым, притаившимся за углом. У следующей весны опять будет множество дорог. Не к тебе. Я давно уже перестала верить в то, что безумия умеют кончаться. Осень всегда приходит некстати, и впереди остается только желтизна листвы. Мы сожжем ее в костре бессмысленных слов. В твоих глазах утром будут снова плясать отблески костра. Сколько точек я поставила на нашем прошедшем? Я не помню. Они постоянно превращаются в запятые. Иногда на ночь глядя. А иногда долгие дни спустя. Я слишком устаю, чтобы успевать этому сопротивляться. Я опять мечтаю о том, что между нами все еще будет хорошо.
Я бы хотела беречь тебя, но ты… ты не разрешаешь мне этого. И я понимаю, что ты не собираешься остаться надолго. Я пила с твоих губ бездумные фразы. Наверное, я никогда не верила в них до конца, но ты был мне слишком дорог, чтобы задумываться об этом всерьез. Двери моей души плотно закрыты для рвущихся в них нереальных надежд, и я забываю, что это именно ты начал дарить меня вдохновениями. От молитв не становится легче. Наверное потому, что обожженных обид накапливается слишком много. Они трепетно оседают на темное дно моих глаз, и уже не хочется рваться от осени до весны. Кто сможет по крупинкам собрать мои сумасшедшие мысли? Я продолжаю жить и думать о тебе. Может быть, я просто тебя придумала? Тебя не смывают дожди и не ранят обиды. Я даже не могу проникнуть в твои глаза. Мне придется ограничиваться жаркой чувственностью. Ну, что ж… Я выпью ее до дна. Когда я научилась понимать твои мысли, я прочитала в них Осень. В твоих порыжевших и даже иногда проржавевших взглядах свет осени будет виден даже весной.