Божественная катавасия
Шрифт:
– Замечательно, – Соня была в восторге. Так просто и действенно.
– Монахини берут особое благословение. Чтобы не мыться, и при этом они ежедневно протираются, – продолжала митера. – Я пока не благословляю тебя на этот подвиг, ходи в душ, как и другие послушницы.
– Хорошо, я все приму из ваших уст, это так здорово, иметь кого-то, кто печется о твоем духовном росте. Вы
– Не я, в духовной жизни у меня свой наставник, у него был предыдущий и так далее.
– Да, это как цепь, я беру вас, вы берете своего, он своего, и так до времен апостолов. – Соня даже представила золотую цепь, соединяющую в вечности множество аскетов, живущих для вечности. Дух захватывало, что, наконец, и она стала звеном такой цепи. Ради этого можно было стерпеть любые напасти. «Благослови, душе моя, Господа. И вся внутренняя моя – имя святое Его», пришли на ум слова из псалтири.
Глава четвертая. Напасти.
И напасти, как по мановению свыше, не замедлили прийти. Сестры обители, видя усердие Сони, начали пользоваться ее бескорыстием и добротой. Они просили за себя убрать стол, вымыть полы или исполнить еще какие-то, назначенные им, послушания. Соня безотказно помогала. С каждым днем времени на сон оставалось все меньше. А с учетом молитвенного правила, которое у нее было, спать ей приходилось от силы по пять часов. Но она не роптала, готовая вести духовную брань, разве могла она обижаться на тех, кто помогал ее духовному росту. И жаловаться митере было не в ее правилах. «Верно, они испытывают меня. Может, даже по благословению митеры. Ведь каждая из них пришла ради аскезы…» Эти мысли успокаивали вскипающее временами чувство справедливости. И Соня продолжала нести послушания за нескольких сразу. Подходило время Рождества. Сестры по вечерам собирались репетировать рождественские песни, а Соня мечтала, как она проведет праздник Божий в святой обители. Монахиня с мужскими чертами лица полезла за пару дней до праздника вешать декорации на окна обители и упала со стремянки. «Ну, ничего, вот завтра я почувствую настоящий праздник». Но наступило завтра и промелькнуло в хлопотах.
На очередной встрече с митерой, она призналась, что ум ее по-прежнему скитается и не может вознестись к Богу в молитве.
Глава пятая. Кража иконы.
Прошло несколько дней, и в обители, в келье игуменьи пропала икона. Спросили всех насельников и гостей, потом пошли осматривать все кельи. В голове у Сони не укладывалось, как настоятельница может быть настолько привязана к материальным вещам. Чтобы унизить сестер подозреньями. На ближайшей встрече с митерой Соня исповедала, что усомнилась в духовной красоте игуменьи.
Пелагея ответила: – Дьявол посылает разные искушения, чтобы соблазнить послушников. Не поддавайся им, наша игуменья святая.
Соня приняла слова митеры, как данность, и больше не оспаривала их. Когда к ней приходили мысли о том, что сестры обители едят деликатесы, что часто ссорятся между собой и делают явные гадости, она шла к морю и бросала камни в воду, ища внутри себя тишину и гармонию. Проезжавший на мотоцикле молодой грек, как обычно, долго-долго жал на сигнальный гудок.
Соня вернулась в обитель. От одной из сестер она услышала, что игуменья нашла икону в грязном белье, и в обитель вернулся покой.
– Этот грек, он опять является мне во время молитвы, – жаловалась Соня Пелагеи.
Они сидели на каменной скамье, выбитой в память о почившей жене благодарным мужем. Рядом была разбита клумба с пестрыми, веселенькими цветами. К цветам прилетали пчелы и другие насекомые.
Конец ознакомительного фрагмента.