Божественная охота

Фирсанова Юлия Алексеевна

Нрэн слегка помрачнел при виде вездесущего Элегора, его надежда застать принцессу в одиночестве в который раз с грохотом разбилась о дно пропасти под названием Реальность. Однако несокрушимый дух мужчины выстоял. Кому, как не ему, было не понаслышке знакомо упрямое слово «Долг» (именно с большой буквы). Ничем более не выказывая раздражения, Нрэн вежливо кивнул в ответ на отвратительно бодрое приветствие Элегора. К удивлению принца, сумасбродный герцог, кажется, был искренне рад его видеть.

– Нрэн, не буду вдаваться в подробности, если кратко, план таков, – начала богиня,

подождав, пока кузен возьмет стул, перенесет его ближе к уголку, где обосновались Элия с Элегором, и сядет. – Поскольку ты врать не можешь, а если и попытаешься, то провалишь задание, мы, используя немагические средства и помощь Повелителя Межуровнья, собираемся придать облику Элегора внешнее сходство с тобой, вручить безупречно-фальшивую Карту и отправить его на аудиенцию в Белое Братство. Он доложит о выполнении поручения, вернет Совету Карту, разломает медальон ордена и эффектно удалится, не забыв изобразить гнев и разочарование.

– А почему разломает? – с интересом уточнил Элегор, вовсе не из протеста перед разрушительной дерзостью, а просто вникая в роль.

– Потому что хитрожопое Белое Братство обмануло бога войны в лучших чувствах, объявив членом ордена, когда не имело на это никакого права, – торжествующе пояснила Элия, с шумом захлопнув художественный сборник, словно поставила эффектный восклицательный знак.

– Доказательства? – потребовал рационалист и прагматик Нрэн, скрестив руки.

– Их собственный устав! – рассмеялась богиня.

– Когда ты успела туда заглянуть? – ревниво вопросил герцог, который внезапно начал подозревать принцессу в намерении разыграть всю историю самостоятельно. Впервые ей, что ли, притворяться мужчиной, да и Нрэна богиня знает как облупленного!

– Кто сказал, что я заглядывала туда сама? – таинственно протянула принцесса. – У меня есть другие источники, и они не вызывают сомнений. Что скажешь, Нрэн?

– Абсурдно! Остаюсь при своем мнении. Но не невозможно, – нахмурившись, согласился с кузиной воитель, обдумав ситуацию, и обратился уже к Элегору, впившись взглядом в герцога с такой настойчивостью, будто пытался разом найти в нем нечто, чего не мог отыскать до сих пор: – Ты понимаешь, чем рискуешь?

– Я только выгляжу полным идиотом, ваше высочество, – вежливо улыбнулся дворянин. – А на самом деле просто сумасшедший дурак!

– Это точно, – хмуро согласился принц.

– А кроме шуток, – как всегда неожиданно посерьезнел Элегор. – Я готов рискнуть ради такого потрясающего приключения и ради Эйрана, пожалуй, даже ради вас, принц. Мы не слишком любим друг друга, но Стратег и Защитник необходим Лоуленду. Важны его независимость и свобода. Никакая мразь с верхних Уровней не имеет права использовать вас как гончего пса.

– Пусть идет, – неожиданно смутившись, сурово бросил Нрэн. В его голосе слышались отчетливое «потеряешь голову, домой не возвращайся» и неловкость от того, что он, такой зрелый и трезвомыслящий бог, дал уговорить себя, поверил в реальную возможность задуманного Элией трюка.

– Безмерно польщен оказанным доверием, – резко возвращаясь к шутливому тону, кивнул герцог, – пускай даже оказанным от безысходности.

– Элия

просила рассказать тебе все, что я помню про Белое Братство, – констатировал Нрэн, привычно проигнорировав шутку.

Так необщительный бог поступал всегда, не считая себя способным тонко парировать остроты. Впрочем, его своеобразный мрачный юмор, на взгляд Элии, тоже имел свою прелесть, вот только мало кто мог в должной мере оценить его.

– Пожалуй, я вас оставлю, мальчики, – прочирикала принцесса с явно наигранным легкомыслием и упорхнула из кресла поглядеть, как идут дела у Джея. Не дымятся ли не выдержавшие божественного напора карандаши или бедная кисточка.

Оставшись наедине с Элегором в уютной гостиной принцессы, Нрэн уставился на светлую столешницу, инкрустированную подобно креслам золотой проволокой, витарем, янтарем, лунником, тигровым и кошачьим глазом так искусно, что казалось, на поверхности дерева лежали настоящие солнцецветы. Неизвестно, какую именно мудрость суровый принц усмотрел в изящной мебели, однако медленно промолвил, словно удивляясь словам, срывающимся с губ:

– Прими мою благодарность.

– Ваше высочество… – Элегор, не нарушая торжественности момента, кивнул со сдержанным достоинством, принимая слова бога.

– А теперь слушай внимательно. – Нрэн углубился в рассказ, припоминая все, что только мог, четко и подробно обрисовывая внешность членов Совета и манеру их поведения, пересказывая всплывшие в посветлевшем после разговора с Элией сознании подробности диалогов.

Принц не обладал эпическим даром, но очень старался компенсировать недостачу таланта добросовестностью. Он мурыжил несчастного герцога, подготовленного чтением эпоса, подкинутого Элией, не меньше, чем призрак Регъюла богиню. По окончании повествования герцог чувствовал себя так, словно он все то время, пока Нрэн вещал, отжимался от пола с парой слонов на плечах.

И как только принц дал понять, что разговор закончен, герцог поспешил исчезнуть из покоев Элии, даже не дожидаясь ее возвращения и без всяких церемоний прощания, дабы мучительница не всучила ему еще пачку литературы, проповедующей идеи Белого Братства. Вдруг она уходила именно за этим? Прежде Элегору не доводилось пересекаться с членами ордена, однако уже заочно молодой бог возненавидел нудных светоносных фанатиков до глубины своей буйной души.

– Совсем замучил мальчика? – насмешливо спросила Элия, появляясь в гостиной и, как частенько любила делать, зашла принцу за спину, положила руки ему на плечи, а подбородок на светлую макушку.

– Если он собрался так рисковать, значит, не мнит себя ребенком, да и ты, давшая свое согласие, не считаешь его дитем, – отозвался Нрэн.

– Мы не считаем, – зарывшись носиком в волосы бога, прошептала женщина. – А вот ты…

– Мне не нравится ваш замысел. Элегор слишком безалаберен и азартен, я не привык доверяться таким богам, но ты будешь стоять за его спиной. Тебе верю. Есть шанс поймать удачу. – Принц помолчал, накрыв своими руками ладони Элии, и пробормотал: – Беду навлекло мое безумие! Если бы мог тогда здраво судить, во что ввязываюсь…