Божественная Зефирина
Шрифт:
– Ну да, дурья башка! Жениться, что же еще? Теперь у тебя новая мама.
Каролюс паясничал, хлопая ресницами и вертя задом.
Зефирина тряхнула изящной медноволосой головкой. Рыдание рвалось с ее губ. Она уже хотела убежать в свою комнату, чтобы укрыть там свое разочарование, свое огромное детское горе, когда заметила в проеме ведущей на кухню двери свою кормилицу в толпе прислуги, прибежавшей послушать рассказ своего господина.
Зефирина хорошо знала Пелажи. По ее насупленному лицу она поняла, что та недовольна, очень недовольна. Не думая,
Вдруг Зефирина услышала какой-то дикий вопль:
– Нет… нет!
При этом крике все одновременно подняли головы, посмотрев на верхнюю галерею. Только теперь Зефирина поняла, что это она сама неистово вопит, вцепившись в перила изящной балюстрады.
– Нет, я не хочу, чтобы папа женился… Я не хочу!
Как и все его сотрапезники, потрясенный король смотрел на маленького разбушевавшегося демона, которого, по-видимому, пытался удержать карлик Каролюс.
Растолкав лакеев, Пелажи бросилась к избалованной девочке. Но Роже де Багатель, придя в себя от первоначального изумления, остановил кормилицу на бегу. Всем своим видом выказывая отцовскую властность, он бросил зычным голосом:
– Немедленно остановитесь, Зефирина! Приказываю вам исполнить мой приказ! Возвращайтесь и ложитесь спать!
Увы! Зефирину понесло, к тому же Каролюс насмешливо шепнул ей:
– Черта с два! Ты не осмелишься продолжать, дура набитая!
Словно маленькая фурия, Зефирина вырвалась из рук карлика. Она скатилась по лестнице с криком:
– У меня только одна мама на небесах! Я не хочу другую! Я не хочу эту даму! Папа, мой дорогой папа, не женитесь на ней, она злая, злая, я это чувствую… Если хотите жениться, возьмите в жены Пелажи…
Зефирина бросилась в объятия своего отца. Роже де Багатель был совершенно поражен случившимся; было видно, что он гораздо лучше знал, как вести себя на поле боя, чем с собственной дочерью. Взгляды присутствующих обратились к графине Сан-Сальвадор. На лицах придворных читалась затаенная насмешка. Завтра при дворе в Фонтенбло, куда король намеревался отправиться, языки будут молоть без умолку.
Очень бледная, графиня не шелохнулась. Казалось, она превратилась в мраморную статую. Только по стиснутым на кружевной скатерти рукам можно было догадаться о ее чувствах.
– Ну ладно, Багатель, дай мне ее успокоить! – сказал король. – Я умею разговаривать с детьми!
Франциск I привлек Зефирину к себе на колени:
– Ну что это за каприз, Зефирина? Ты же моя подружка!
– Нет! Теперь нет!
Зефирина отчаянно отбивалась. Крепкой рукой король удерживал маленькую взбешенную девчонку у себя на коленях.
Зефирина, нагая под легкой рубашкой, почувствовала, как сквозь серо-серебряные чулки, подвязанные к королевским штанам, в ее детское тело внезапно проникает тепло. Она была смущена и взволнована; ей одновременно хотелось и убежать и расслабиться сидя на коленях, ибо
– Ты же видишь, мы любим друг друга!
Король легонько ласкал лицо Зефирины шелковистой бородой. Она на секунду закрыла свои зеленые глаза, но тут же открыла их, бросив горячий упрек:
– Вы не имели права говорить папе, чтобы он женился!
– Я делаю что хочу! Ведь я король! – возразил Франциск.
Очарование было нарушено. Зефирина выпрямилась с вызывающим видом, словно маленькая фурия:
– Тогда занимайтесь своей кобылой!
– Моей кобылой?! – удивился король.
– Именно так…
Зефирина выпалила единым духом:
– Жила-была торговка печенкой, которая сказала себе: «Клянусь честью, Франсуаза де Фуа будет в следующий раз кобылой короля!»
Раздался сдавленный крик. Не вынеся подобного скандала, госпожа де Фуа сочла за лучшее упасть в обморок.
Придворные с трудом удержались, чтобы не расхохотаться.
Франциск I в ярости поднялся:
– Этот ребенок совершенно невозможен, Багатель! Ты должен ее укротить, как дикую необъезженную лошадь.
Король дал своим людям знак, что собирается уходить.
В отчаянии от того, что вызвал неудовольствие монарха, Роже де Багатель рассыпался в извинениях.
– Да, сир, я отдам ее в монастырь!
– Ты прав, надо обучить ее хорошим манерам, – одобрил король.
Каролюс усмехался, спрятавшись под столом. Зефирина с большим удовлетворением взирала на весь этот беспорядок, причиной которого стала ее маленькая персона.
– Но меня, дорогое дитя, меня ты выслушаешь!
Сладкий и мелодичный голос графини де Сан-Сальвадор возвысился над царившей суматохой. Шелестя парчовым платьем, донья Гермина плыла, едва касаясь плиток пола, по направлению к девочке. Словно кролик, завороженный взглядом хищной птицы, смотрела Зефирина на приближающуюся к ней даму в черном.
Улыбка мадонны озаряла прекрасное лицо графини. Ее дивные черные глаза пристально и нежно смотрели на девочку.
– Дорогая, дорогая малютка…
Сильнейшее очарование доньи Гермины подействовало на Зефирину. Внезапно ей захотелось отказаться от своего буйного поведения. «Ах! Упасть в эти радушные объятия, спрятать голову на этой материнской груди, вдохнуть этот чарующий запах!» Скрытая от всех насмешка разрушила волшебство. Это был ее злой ангел Каролюс; он шептал, скорчившись под столом:
– Трусиха, бояка, зайчиха…
В то же мгновение графиня нежно приблизила свои пурпурные губы к девочке, чтобы запечатлеть поцелуй на ее кудрях.
Дальнейшее произошло само собой. Зефирина вскинула голову:
– Вы никогда не будете моей мамой! – завопила маленькая дикарка.
Словно маленькая ведьма, она вонзила ногти в бледные щеки доньи Гермины.
Все вскрикнули одновременно, а громче всех графиня, которая не могла вырваться из маленьких острых коготков юной тигрицы, придворные, король, Франсуаза де Фуа, Роже де Багатель, Пелажи, Ла Дусер… ну и суматоха поднялась!..