Божественное безумие [СИ]
Шрифт:
В последней фигуре танца, промелькнувшего пестрой чередой композиций, мужчины в последний раз обменялись дамами, и Элия застыла в легком реверансе перед стройным, узкобедрым брюнетом в костюме паука - вестника осени. Серебристые цепочки-паутинки вызванивали нежную мелодию, пока танцор с удивительной грацией выполнял заключительные па.
В свою очередь склонившись перед богиней в благодарность за танец, случайный компаньон вкрадчиво шепнул:
– Прелестная леди, не могу сдержать своей радости от нашей новой встречи!
Удивительно
– Новой?
– переспросила богиня, поглядев в лицо партнера.
Раскосые синие и блестящие, как сапфиры, глаза, обладающие темной глубиной бездны, действительно были знакомы принцессе. Еще секунда, и женщина вспомнила, где и при каких обстоятельствах состоялась первая встреча с их обладателем.
– Я не мог не исполнить ваше желание станцевать со мной, - томно прибавил господин, взмахнув длинными ресницами.
– Туолис?
– выдохнула принцесса, веря и не веря глазам своим.
С одной стороны, она была убеждена, что не обозналась, а с другой - ни разу не слышала, чтобы демоны-пауки Межуровнья обладали талантом к перевоплощению, были способны принять облик бога и объявиться на Уровне. Зато Элия уже давно поняла: ее повседневная жизнь невероятнее самых завиральных легенд, и привыкла принимать удивительные события как должное. Если демону вздумалось прибыть на бал-маскарад, значит, так тому и быть.
– Я счастлив, вы запомнили меня, - пропел арад.
– Как Богиня Любви я не могла не обратить внимание на столь прекрасного мужчину, - улыбнулась Элия, увлекая демона к свободному диванчику у стены, загороженному фантомными деревьями, чтобы он не слишком бросался в глаза.
– Я храню ваш дар, Туолис.
– Мое сердце поет от радости, прекрасная леди, - расплылся в улыбке демон, усаживаясь рядом с принцессой. Казалось, все происходящее донельзя занимает арада, он радовался как ребенок, оказавшийся среди кучи новых игрушек.
– Признаться, я не ожидала увидеть вас на балу, архонг. Ведь образ представителей рода арадов столь неразрывно связан с Межуровньем, что почти неотделим от него. На нашем маскараде бывали разные гости, но такой как вы присутствует здесь впервые, - начала прощупывать почву любопытная богиня, кокетливо обмахиваясь веером. Попутно этот аксессуар, вернее, его положение ясно давали понять самым назойливым ухажерам, что их приближение крайне нежелательно.
– Именно потому, что я архонг, Приближенный Повелителя, мне позволено и по силам многое, недоступное простым арадам, - довольно промурлыкал Туолис, любуясь собеседницей, как одним из драгоценных камней своей обширной коллекции. Тонкими пальцами демон извлек из вазы спелую вишню на веточке. Отправил ее в рот (вместе с веточкой), пожевал, хрустнул косточкой, задумчиво оценил вкусовые ощущения и, сочтя их вполне приемлемыми, взял на пробу фрукт.
Умилившаяся принцесса заботливо уточнила:
– А Повелитель
– Я служу Дракону, но сам тку сеть своего бытия, - откинувшись на спинку диванчика и поглаживая большим пальцем бархатный бочок золотистого персика, заявил Туолис.
– Если Повелитель будет мной недоволен, в его власти наказать меня. Только зачем? Я гуляю и не собираюсь вкушать или одарять ядом никого из ваших сородичей. Я люблю музыку, танцы, переливы ярких красок и красоту. Даже по вашим странным меркам, есть ли в моей тяге нечто плохое?
– вопросил Туолис.
– Нет, будьте моим гостем, дорогой друг!
– покачала головой принцесса, изумляясь удивительной чистоте сознания странного великого демона и испытывая неожиданное чувство сродства с ним. Арад смотрел на богиню, как она сама на прекрасный цветок, без всякого плотского желания и жажды обладания. Он просто любовался ею, как и она любовалась пауком Туолисом, принявшим облик мужчины. Вот сейчас, съев персик опять вместе с косточкой, демон, заинтересовавшись платьем принцессы, состоящим из мягчайшей тонкой ткани и иллюзии тумана, протянул вперед руку, чтобы пощупать привлекший его внимание материал.
Элия весело рассмеялась, позволяя араду такую вольность, за которую любой ухажер моментально получил бы хлесткий удар веером по загребущим пальцам.
Богиня и демон так увлеклись общением, что совсем перестали обращать внимание на происходящее в зале. Да было ли им дело до злобных, любопытных или ревнивых взглядов? Принцесса не заметила, как все более мрачнеющий и морщившийся, словно от непрекращающейся головной боли, Лейм почти перестал слушать Элегора, предпринимавшего тщетные попытки развлечь друга.
Обычно милое, даже в минуты упрямства, обиды или во время острых приступов хронического трудоголизма лицо бога затвердело в какую-то хищную, беспощадную маску. В глубине глаз вспыхнул и, разгораясь все ярче, засиял рубиново-красный свет.
С каждой минутой, проведенной на маскараде, Лейм все более выходил из себя, он старался сохранить спокойствие, цепляясь в этом океане красного цвета за стройную фигуру в серых туманах, воплощенный идеал женственности и красоты, но теперь уже это зрелище не могло утешить его. Когда Туолис потянул руки под юбку Элии, принца обдало горячей волной ненависти, а потом она схлынула, уступая место беспощадной расчетливой жажде крови.
Даже не шестым чувством, а каким-то звериным чутьем Элегор, возвращавшийся к Лейму с прихваченными из бара бутылками вина, уловил: с другом творится что-то неладное. Его буквально распирало от странной, чужой и злобной силы. Взгляд бога прикипел к Элии, милующейся на диванчике с каким-то очередным смазливцем. 'Ревнует, бедняга', - решил Лиенский и, забыв про бутылки, герцог протянул руку, чтобы ухватить принца за плечо и хорошенько встряхнуть, пока очумевший от ревности мужчина не наделал бед. Но не тут-то было!