Божественное безумие [СИ]

Фирсанова Юлия Алексеевеа

Глава 7. Убийственное откровение

Принц Эйран встал, прошел к стене с заклятьем, передающим изображение в комнату и досконально изученным за время поддержания целостности клети. Подтянув кое-какие второстепенные нити и ловко накинув сверху петлю мгновенно сотворенных, возможно даже, по ходу изобретенных, чар, маг привел в действие волшебный конгломерат.

Элия одобрительно проследила за ювелирной работой брата. Такое изящество и скорость колдовства, лишенного малейших внешних эффектов, свидетельствовало не только о нелюбви Эйрана к театральности, но и о высочайшем уровне мастерства. Даже Моувэлль удостоил

труды принца едва заметного одобрительного кивка.

Бог Магии коснулся кончиками пальцев стены, активизируя заклятье, и спокойно сообщил:

–  Сейчас вы увидите происходившее в комнате несколькими часами ранее. Думаю, мне удалось отрегулировать заклятье так, чтобы мы отсмотрели нужные моменты.

–  Только парням не говори, что ты с этими чарами сварганить сумел, - скривившись, посоветовал Элегор.
– А то тут опять такая толкотня начнется, в очередь с записывающими кристаллами встанут, маньяки, да еще и драться начнут.

–  Ну уж нет, - одними уголкам губ усмехнулся Эйран.
– Я настаиваю на ограничении доступа к сему вредному для нетренированного рассудка зрелища.

–  Очень точна формулировка!
– одобрил временно записавшийся в ряды поборников морали герцог и энергично стукнул ладонью по подлокотнику.
– Я, пожалуй, выбрал бы слово 'пагубное', но вредное тоже неплохо. Ага, вот и оно!

То, что дальше происходило с заклятьем наблюдения, допускало двоякое толкование: либо Эйран время от времени посещал урбанизированные миры, знакомясь с образцами техники, либо развитие как научной, так и магической мысли во Вселенной шло параллельными путями. Экран разделился на пару частей: та, что поменьше, показывала события в реальном времени, там зеленоглазый принц мирно листал толстую книгу с кучей схем, большая начала демонстрацию увлекательного сериала из жизни озверевшего Лейма. Как раз сейчас хищно усмехающийся бог, в глазах которого пылало алое пламя, протягивал руки к соблазнительно туманной Элии в маскарадном костюме.

Моувэлль, впившись взглядом в большой экран, закаменел от колоссального напряжения. Со жнецом начало твориться что-то неладное. Рука его, будто зажившая собственной жизнью, тянулась к поясу, где возник длинный клинок в странных серых ножнах, а мужчина, казалось, прилагал все усилия, чтобы справиться со строптивой конечностью и не дать ей коснуться рукояти меча. Лицо его исказилось, отражая парадоксальную двойственность: страх и безжалостную, ужасную в своем равнодушии жажду убийства.

–  Уб-беррр… - жнец попытался хрипло выдавить из себя нужное слово, но даже не смог закончить. Все его силы уходили на борьбу с самим собой, борьбу, которую бог Моувэлль по капле проигрывал жнецу Моувэллю.

–  Что?
– переспросил Эйран, не настроенный на лингвистические игры.

–  Быстрее, отключи заклятье!
– выпалила Элия и, очень надеясь, что активированному защитному заклятью Звездного Набора под силу выстоять под ударом жнеца, рявкнула, стараясь переключить внимание прикипевшего к экрану дяди на другой объект:

–  Моувэлль! В чем дело, объяснись!

–  Что, демоны побери, творится?
– озадаченно хмурясь, менее возвышенно высказал свое желание получить некоторую информацию герцог. Только теперь, решивший, что с появлением принцессы в обществе жнеца все проблемы, считай, улажены, по новой встревожился Элегор.
– Вы чего, тоже больны?

Эйран же мгновенно отреагировал на просьбу сестры. Изображение ярящегося Лейма в алых одеяниях со взором горящим сменилось прежней

пацифистской картинкой принца-библиофила. То ли это, то ли вопросы богини и герцога, но что-то вывело Моувэлля из загадочного сражения с самим собой. Благодарно кивнув троице, жнец перевел дух. Его руки дрожали, да и все тело била крупная дрожь. Глубоко и размеренно дыша, мужчина почти пять минут приходил в себя, прежде чем смог заговорить:

–  Прошло.

–  Дядюшка, неужели ты и вправду болен? Что за странный приступ?
– участливо перефразировала вопрос Элегора богиня, телепортируя к ногам родственника свободное кресло и протягивая ему бокал крепкого вина 'Алый закат'. Моувэлль рухнул на сидение, осушил одним махом бокал и медленно, словно учил заново слова, промолвил:

–  Н-н-нет, физически я вполне здоров, девочка моя. Обычные болезни не гнетут жнецов. Это дар Сил. Но служение - не привилегия, прихоть или обязанность, оно - бремя и инстинкт. Над ним не властен рассудок. Что бы ни происходило с моим бедным сыном - это не буйство крови жнеца. Когда я увидел его таким, - Моувэлль запнулся, - я совершенно отчетливо понял - передо мной приговоренный.

–  Чего?
– заорал Элегор, подскакивая с места.

Он, пожалуй, кинулся бы на жнеца, чтобы вытрясти из него душу вместе с признанием, но Элия не дала свершиться сему эпохальному событию. Заклятье-лассо, наброшенное принцессой, пригвоздило герцога к креслу. А прежде, чем он собрался порвать чары и вскочить снова, Моувэлль продолжил:

–  Приговоренный. Тот, кого жнец обязан уничтожить, пресечь нить жизни, перевести в иную инкарнацию, убить по Воле Всевышнего и во имя Равновесия во Вселенных! О, Творец, я словно угодил в собственный наихудший кошмар. Если б вы не крикнули на меня и не убрали видение, я не смог бы бороться с предопределением. Неужели мне суждено поднять меч на сына?
– мужчина закрыл лицо руками и глухо застонал.

–  Но почему?
– потирая бровь, пораженно выдохнул Эйран. Маг-аналитик пытался подвести под услышанное логическую базу и не находил подходящих 'кирпичей' для строительства столь загадочного сооружения.

–  Чтоб я знал, - покачал головой жнец. Сейчас он больше походил на глубокого старика, чем на полного сил, энергичного, язвительного мужчину.

–  Значит, надо узнать, - твердо заявила богиня, скрестив на груди руки, точно полководец у карты, обдумывающий стратегию войны.
– Давайте думать вместе! Не сообразим вчетвером, соберем всю семью. Устроим мозговой штурм.

–  Нет, не делай этого, - порывисто попросил Моувэлль, уставившись в пол с таким усердием, что Элия тут же поняла, откуда Нрэн взял свою занимательную привычку в минуты замешательства прицельно буравить глазами чем-то не угодивший ему кусок реальности.
– Я не должен видеть сыновей.

–  Это запрещено или вы, дядя, опасаетесь повторения приступа?
– постарался гладко выразить свои мысль Эйран, сочувствуя родственнику и одновременно испытывая исследовательский интерес, сродни тому, что толкал Элию на каверзные вопросы к Повелителю Межуровнья о пределах его могущества.

–  Я не думаю, что мои потомки столь злостные нарушители Великого Равновесия, - печально улыбнулся Моувэлль, сцепив кисти рук в замок.
– Не существует и абсолютного запрета на встречи с родственниками, но есть негласное правило, которого придерживаются все жнецы. Если нити привязанностей, коих вообще не должно быть, окажутся чересчур крепкими, Слуга Творца может испытать желание перерубить их.