Божественные "кошмары", или живая легенда
Шрифт:
— Не могу с тобой не согласиться, девочка, — скорбно качнул головой Моувэлль. — Только, боюсь, в твоем случае, как и в моем собственном, выбирать не приходится. Все уже давно решено за нас.
— Пожалуй, ты прав, дядюшка, но от сознания этого мне подчас хочется визжать или даже орать в голос, — фыркнула Элия, сложив изящную ладонь в кулак и пристукнув им по подлокотнику.
— Хорошо, что не хочется петь, милая, — уже во второй раз за краткий срок разговора пошутил дядя Вэлль и заметил, выгибая бровь: — Ты всегда казалась мне самой уравновешенной в семье, по-настоящему невозмутимой, а не прикрывающейся
— Вот только надолго ли хватит моего спокойствия, — богиня запустила пальцы в волосы и с силой сжала виски. Тонкий профиль, освещенный пламенем, казался четким, строгим и одновременно невыносимо хрупким. У Моувэлля защемило сердце от желания обнять и утешить принцессу, он даже шагнул к креслу и положил руку на плечо племянницы, бережно погладил его и сказал очень серьезно и почти торжественно:
— У тебя все получится, Элия. Если ты веришь в промысел Творца настолько, что смогла восстановить веру в него у отчаявшегося жнеца, значит, должна знать и сама, он никогда не дал бы тебе задания не по силам и противного желаниям твоей души.
— Я люблю Лоуленд и семью. Моя жизнь, душа, сила всегда принадлежали в первую очередь им, а потом уже мне самой. Только признаваться в этом перед кем-то, кроме собственного подсознания, не слишком привычно, — вздохнула Элия и вновь решительно вскинула голову.
— Нам всегда бывает больно или, по меньшей мере, неловко говорить о высоких чувствах, гораздо удобнее прятать их за циничными шутками и безразличием, — скорбно подтвердил Моувэлль, вспоминая собственный метод притворства 'я мечтательный, погруженный в себя философ, которому нет дела ни до чего реального, существующего вне сферы грез'.
— Зато нам есть, что прятать, дядюшка. Я никогда не оставлю семью, слишком прочные нити связали нас, не порвешь, не разрубишь, не распустишь, — констатировала богиня и, дотронувшись до руки жнеца, покоящейся у нее на плече, сказала: — Спасибо, дядюшка, за компанию и за беседу!
— Я лишь вернул долг, приятный долг, — некоторая патетичность фразы была смягчена настоящей теплотой голоса и улыбкой, растаявшей в воздухе вместе с Моувэллем. — До встречи, дорогая девочка!
Элия невольно улыбнулась в ответ. Улыбка держалась на ее лице еще несколько минут, пока женщина наслаждалась снизошедшим на душу мирным покоем, оставленным жнецом, как подарок. Кто бы когда-нибудь сказал принцессе, что встреча с одной из самых опасных легенд Мироздания посеет в ее душе столь необычные чувства, разве смогла бы она поверить? Но, с другой стороны, как призналась себе богиня, она никогда не смогла бы поверить и в малую толику грандиозной истории, в каковую в настоящий момент прямо или косвенно оказались замешаны она сама и вся ее семья.
То, что казалось невозможным даже для богов Мира Узла, обернулось реальностью, требующей решительных действий. Древние предания о Триаде Джокеров и Колоде им подстать оказались правдивы и властно вторглись в жизнь богини. Честь, долг, любовь, жажда знаний, вера в Творца и истинное любопытство смешались в душе принцессы, толкая ее на опасный, но безмерно интересный путь. О том, чтобы отступить
Глава 1. Три странных вызова и один больной
Панический визг вперемешку с истеричным тявканьем разорвали уютный покой, оставшийся от визита дяди Моувэлля. В нескольких сантиметрах над густым ворсом темного ковра закружилось что-то вроде уплощенного бело-серо-черного вихря. Спустя несколько секунд вихрик обрел объем и форму. Мягко приземлившись на ковер всеми четырьмя лапами взъерошенная зверушка, напоминающая смесь хорька и куницы с типичной черной маской на морде, светлым брюшком и черно-коричневой спинкой жалобно заскулила и рванула к креслу принцессы Элии. Незваный гость с панически вытаращенными глазами вскочил на колени женщины и заплясал по платью мягкими лапками.
— Стэфф? — богиня узнала сильно подросшего питомца герцога Лиенского скорее по знакомому излучению, нежели по внешнему виду. — Что случилось, дружок? Кто тебя так напугал?
Элегор как-то похвастался подруге, что его зверек может перемещаться по мирам, если очень захочет, поэтому богиня удивилась не столько появлению Стэффа, сколько тому, насколько перепуганным он появился перед ней.
На секунду Элия решила было, что герцог вознамерился пошутить над ней с помощью питомца, но тут же усомнилась в логичности выводов. По обыкновению большинства богов, Элегор зачастую был весьма жесток с людьми и иными разумными созданиями, однако неизменно тепло относился к животным и никогда не стал бы подвергать опасности своего домашнего зверька.
Хотя домашним Стэффа можно было назвать с еще большей натяжкой, чем Диада, аранийскую пантеру богини. Диад сейчас и почти переселился на Эйт, подыскав себе в пару великолепную снежную кошку, Элия приняла решение питомца как должное и в его личную жизнь не вмешивалась. Стэфф Элегора был еще очень молод, но столь любопытен, что не только часто странствовал вместе с сумасбродным хозяином, но и отправлялся в самостоятельные эскапады. Разумеется, дурной пример заразителен, зачастую зверек возвращался из своих приключений с перебитой лапой, порванным ухом или иными боевыми трофеями — почетными знаками подвигов. Самого Элегора обыкновенно латали Лейм или Элия, а Стэффа герцог врачевал и защищал сам, вот богиня и удивилась, когда зверек примчался к ней явно в поисках помощи.
В ответ на вопрос принцессы, подкрепленный легким мысленным посылом и протянутой для обнюхивания рукой, Стэфф разразился жалобным тявканьем, поднатужился и передал паническую мысль 'брат-хозяин, беда, кровь!'
— Значит, герцог во что-то влип и позвал тебя на помощь, — фыркнула Элия, сунула ноги в туфельки, подхватила куницу на руки и, на всякий случай активировав защиту кольца из Звездного Набора, телепортировалась по Закону Желания туда, где в данный момент должен был находиться попавший в беду Элегор.