Божественные женщины. Елена Прекрасная, Анна Павлова, Фаина Раневская, Коко Шанель, Софи Лорен, Катрин Денев и другие

Чеботарь Серафима

В 1969 году состоялась премьера спектакля «Дальше – тишина» по пьесе Вины Дельмар. Партнером Раневской был Ростислав Плятт – они играли супружескую пару. Плятт и раньше работал с Раневской – в «Мечте», «Слоне и веревочке», «Весне», театральных спектаклях. Роль в «Тишине» была в какой-то степени реваншем Раневской за многие годы простоя, она отдавала своей Люси Купер все силы, и хотя пьеса была слабовата, спектакль пользовался феноменальным успехом. Попасть на него было невозможно – те, кто мог, приходили смотреть на игру двух великих стариков по нескольку раз, распространяя легенды о той фантастической игре, которую они увидели. Каждый спектакль был другим: Раневская физически не могла произнести одну и ту же реплику одинаково, все время что-то придумывала, меняла. Но возраст, постоянные болезни и Раневской, и Плятта не давали играть

спектакль так часто, как хотелось бы им и зрителям…

В 1973 году Раневская, по настоянию своей подруги Нины Станиславовны Сухоцкой, переехала из дома на Котельнической в Южинский переулок – по сути дела, первое в ее жизни нормальное жилье, без вида на соседнюю стену, как в коммуналке в Старопименовском переулке, без матерящихся грузчиков под окном, как на Котельнической… Почти сразу же в ее жизни появился пес Мальчик – его, подобранного на улице, Фаина Георгиевна полюбила больше, чем кого бы то ни было еще. Даже отказалась ложиться в больницу, потому что Мальчику не с кем остаться. Больницы она вообще не любила, о ЦКБ, в которой приходилось лежать чаще всего, говорила: «Кремлевка – это кошмар со всеми удобствами». Ей хотелось только одного – играть, а не было ролей, не было сил…

Последняя премьера состоялась в 1980 году – это была пьеса Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневская давно хотела сыграть Островского и попросила одного из своих знакомых подобрать ей пьесу. Ей предложили «Правду», рассчитывая, что ей понравится центральная роль старухи Барабошевой. Однако Раневская выбрала роль няньки Фелицаты. Раневской уже с трудом удавалось выучить текст, ей было тяжело играть, но ее Фелицата, стоившая Фаине Георгиевне огромного нервного напряжения, стала из эпизодической роли центральной; игра Раневской перекрывала всех.

Талант Раневской, как это ни странно, часто мешал ей. Известен, например, такой случай. В 1964 году режиссер Александр Файнциммер снимал на Мосфильме фильм «Спящий лев». Раневская, которая давно не играла, позвонила режиссеру и предложила себя на роль директора магазина. Вся киностудия сбежалась смотреть, как будет пробоваться Раневская. Она долго гримировалась, потом за 20 минут сыграла перед камерой полсотни разных эпизодов – еле успевали менять пленку. Файнциммер посмотрел пробы и впал в панику: если снять Раневскую в этом эпизоде, все остальное провалится: она играла настолько сильно, что остальные рядом с ней просто терялись… Он позвонил Раневской и все объяснил. Она выслушала его и сказала: «Значит, я так и умру, ничего не сыграв…»

Последний раз Раневская вышла на сцену 24 октября 1982 года – в спектакле «Дальше – тишина». Она ушла из театра тихо, без банкетов или скандалов: просто написала заявление и ушла. Как она сказала, «надоело симулировать здоровье». Она устала ждать новых ролей: «Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?» За 50 лет в московских театрах она сыграла только 17 ролей. Когда ей прислали пьесу Джона Маррелла «Смех лангусты» о последних днях жизни Сары Бернар, Раневская сначала загорелась, а потом сказала: «Я не буду играть. Я видела Сару Бернар на сцене… Я не смею ее играть».

Весной 1984 года у Фаины Георгиевны опять был инфаркт, потом – пневмония… 20 июля ее не стало.

Ее похоронили на Донском кладбище, рядом с сестрой. Гениальную актрису, которая, по ее собственным словам, не сыграла и четверти тех ролей, которые должна была сыграть. Одну из немногих, чья память надолго пережила их самих…

Ольга Чехова. Королева Третьего рейха

Некоторым людям многое дается от рождения: талант, привлекательная внешность, состояние, родственники, занимающие определенное положение в обществе. Но лишь единицы из этих счастливчиков смогут реализовать все, что в них заложено, не только не потеряв со временем ничего, но развив и приумножив. След таких людей остается в Истории…

Девочка Оля, в апреле 1897 года родившаяся в семье инженера-транспортника Константина Леонардовича Книппера, была щедро осыпана дарами судьбы. Она унаследовала красоту и обаяние матери, Луизы (Елены) Юльевны, в девичестве Рид. От отца ей достались сила воли, целеустремленность и практическая

жилка. Ей очень повезло с родственниками: семья была богата талантами, тесно связана с искусством. Сестра ее отца, Ольга Леонардовна Книппер, одна из первых актрис Художественного театра, была женой Антона Павловича Чехова. Через нее у семьи были тесные и обширные связи с лучшими представителями российской интеллигенции, видными актерами, писателями, критиками. Брат, Владимир Леонардович, пел в Большом театре под псевдонимом Нардов. Константин Леонардович дослужился до очень крупных постов в Министерстве путей сообщения.

У него было трое детей: старшая Ада, Ольга и младший Лев. Книпперы, переехавшие после рождения Льва в Царское Село, принадлежали к высшим кругам: одна из бабушек была фрейлиной императрицы и подругой ее сестры, и дети иногда играли вместе с великими княжнами. В семье говорили на трех языках – русском, английском и французском, много читали. Одевались и мать, и дочери в Париже, заказывая для всех троих платья одного фасона. Врожденный вкус, свойственный всем членам семьи Книппер, был особенно развит у Оли – стройной, грациозной девочки с поразительно красивым, нежным и одновременно властным лицом, чрезвычайно обаятельной и с немалым запасом самоиронии и скептицизма. Помимо семейных талантов и редкостной красоты, у нее был незаурядный ум, самолюбие и огромная энергия. Она считала, что рождена для сцены, – в конце концов, она племянница и тезка своей знаменитой тети, самой Ольги Книппер-Чеховой! Родители не одобряли стремления дочери – по их мнению, таланта актрисы у нее было немного, а бездари незачем позорить известную фамилию. Тем не менее летом 1914 года родители Оли согласились, чтобы их дочь отправилась из Петрограда в Москву, к любимой «тете Оле». Возможно, они надеялись, что та сумеет отговорить племянницу от карьеры актрисы. А сама Оля, может быть, надеялась, что благословение тети откроет перед ней двери Художественного театра…

В Москве Оля на правах вольнослушательницы стала посещать занятия в Первой студии Художественного театра, а параллельно училась у художника Константина Юона рисованию и лепке. В нее практически сразу влюбились бывавшие в доме у Ольги Леонардовны племянники Антона Павловича, двоюродные братья Чеховы: Владимир, сын Ивана Павловича, и Михаил, сын Александра Павловича. Михаил тоже был актером, играл в Первой студии Художественного театра. Как утверждала сама Ольга Константиновна, она с детства была неравнодушна к Михаилу и глубоко страдала оттого, что он не обращает на нее внимания. «Михаил Чехов для меня красивее и пленительнее всех актеров и даже всех мужчин. Я схожу по нему с ума и рисую себе в своих ежедневных и еженощных грезах, какое это было бы счастье – всегда-всегда быть с ним вместе…» – пишет она в своих мемуарах.

Михаил тоже был сражен ею: редкостная красавица, окруженная поклонниками, не могла оставить равнодушным его, известного ловеласа. Вечером, после одного из спектаклей, он поцеловал ее – да так, что она, неопытная девушка, решила, что у нее от этого поцелуя непременно должен появиться ребенок. «Теперь ты обязан на мне жениться!» – заявила она. Тот отвечает: «А что же я еще могу пожелать?»

И они венчаются. Скоропалительно, тайно, дав взятку священнику одной из подмосковных церквей. Невесте было 17 лет, жениху – 23. После венчания, приехав на квартиру к Михаилу, молодые позвонили Ольге Леонардовне сообщить о случившемся и предупредить, что Оля не придет домой ночевать. Та немедленно приехала и потребовала, с истерикой и обмороком, чтобы Оля тут же вернулась домой. Положение Ольги Леонардовны действительно было неловким: взяла племянницу под опеку – и не уследила! Оля все-таки вернулась в ту ночь к тете. На следующий день в Москву приехала ее мать, вызванная телеграммой. Олю увозят в Петроград, где Елена Юльевна, мобилизовав все свои дипломатические способности, сообщила обо всем отцу… Через два месяца родители все же позволили Оле вернуться к мужу – но без денег, приданого, семейных драгоценностей… Согласились с браком дочери они только через год. С точки зрения Книпперов, это был явный мезальянс. Оля, дочь очень крупного чиновника, выскочила замуж за мелкого актеришку! Матери Михаила (отец его уже умер) Оля тоже не понравилась: буквально помешанная на своем гениальном (в чем она не сомневалась) сыне, мать гордилась «мужскими» успехами Миши, всячески одобряла его многочисленных – и недолговечных – подруг, но неожиданную невестку она невзлюбила с первого взгляда.