Божество пустыни
Шрифт:
Гарун подтвердил мои расчеты, что основной караван в трех днях пути от нас. Меня это не слишком тревожило – девушки устали от путешествия и теперь получили возможность отдохнуть и восстановить силы.
Большее беспокойство внушала наша уязвимость, пока мы оставались тут. Источник был известен племенам бедуинов на сотни лиг вокруг. Отряд наш невелик, а племена очень ценят наших животных, оружие и доспехи, и это привлечет разбойников из их числа. Если они прознают о нашем появлении у источника и о том, как нас мало, мы
Как только Зарас и его люди напились, я вывел их из пещеры, разместил стражу и распорядился об обороне нашего бивака.
Потом с Зарасом и Гаруном отправился на разведку ближайших окрестностей; нас интересовало, нет ли следов недавнего пребывания людей.
Мы были вооружены. На одном плече я нес длинный лук, на другом – колчан с тридцатью стрелами. Вдобавок на правом боку висел бронзовый меч в ножнах.
Добравшись до верха ближайшего бархана, мы разошлись. Но перед тем договорились вернуться к пещере Майя до того, как солнце достигнет зенита, что должно было произойти через час. Зараса я послал сделать круг в северной стороне, а Гарун должен был осмотреть след каравана под нами. Сам я по вершине бархана направился на юг.
Трудно было оставаться незаметным – укрытие тут можно найти с трудом, – но я старался не появляться на фоне неба, где враг мог увидеть меня издалека.
Вскоре эти места пленили меня: голая и мрачная земля в то же время была невероятно прекрасна. Бесконечные барханы изменчивы, как волны безмятежного моря, гладкие и гибкие, словно тело прекрасной женщины, лишенные острых углов, податливые и рельефные. Гребни этих песчаных волн глодал ветер, на глазах меняя их очертания. Отпечатки ног и копыт очень скоро переставали различаться, затем исчезали вовсе.
Я не видел никаких указаний на то, что здесь живут человек или зверь, пока вдруг не заметил маленький кусочек выбеленной солнцем кости, торчащий из песка у моих ног. Я наклонился, высвободил кость и удивился, обнаружив, что это череп с коротким разинутым клювом, как у козодоя. Должно быть, птицу унесло так далеко необычным порывом ветра.
Я повернул обратно и спустился с бархана. Добравшись до дна впадины, я направился к входу в подземный водоем. Приближаясь, я услышал внутри плеск воды и женский смех.
Зарас вернулся раньше меня. Он и его люди расседлали верблюдов и перевели их под нависающую скалу у входа в пещеру, где они были защищены от прямых солнечных лучей. Люди чистили верблюдов и кормили зерном из кожаных мешков, подвешенных к мордам. Я позвал Зараса.
– Нашел что-нибудь?
– Нет, господин. Ничего.
– Где Гарун? Еще не вернулся?
– Нет, но скоро вернется, – ответил он.
Я постоял у входа в пещеру. Все казалось совершенно обычным. И я не понимал, почему меня охватила тревога; но я знал достаточно, чтобы обратить на нее внимание.
Вместо того чтобы войти в пещеру, я развернулся и отправился вдоль скалы в противоположную сторону. От входа в пещеру меня нельзя было
Солнце так накалило поверхность камня, что меня обожгло, как горящими угольями. Я живо отдернул руку и выронил птичий череп, который еще нес с собой. Пососал обожженный палец, чтобы боль унялась, и наклонился за черепом. И застыл, прежде чем мои пальцы коснулись его.
У подножия скалы, там, где ветер еще не успел все стереть, на плотном песке виднелся след человеческой ноги. У меня на глазах этот отпечаток обрушился и сравнялся с окружающим песком, показывая, как недавно он оставлен.
Его определенно оставили не мои девочками. Это был след большой мужской ноги в сандалии с гладкой кожаной подошвой. Ко мне по-прежнему доносились слабые голоса и смех Зараса и его людей. Я вернулся туда, откуда виден был вход в пещеру и стоящие перед ним люди. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы подтвердить то, что я уже знал. Все люди были в непременных военных сандалиях с подошвами, усаженными медными шпеньками.
Среди нас чужак.
Следующая моя мысль была о безопасности девушек. Я наклонил голову и прислушался к голосам, которые все еще доносились из глубины пещеры. Два голоса я узнал сразу, но третьего не слышал. Пытаясь скрыть от людей свое беспокойство, я прошел мимо них в пещеру. Быстро прошагал по склону к началу воды. Остановился на мгновение, давая глазам возможность привыкнуть к полутьме, и увидел светлые нагие тела, которые извивались в темной воде, как резвящиеся выдры. Но тел было всего два.
– Беката! – крикнул я, в голосе моем начала звучать паника. – Где Техути?
Голова ее вынырнула из воды, влажные рыже-золотые волосы окружили лицо.
– Пошла наружу оставить приношение Сету, Тата.
Этим иносказанием девицы обозначали процессы выделения у человека.
– Куда она пошла?
– Я за ней не следила. Она просто сказала, зачем уходит.
Техути была брезглива. Я знал, что, отправляя интимные телесные надобности, она прячется. Она бы не осталась в пещере. Обязательно ушла бы в пустыню. Я побежал к выходу из пещеры. Зарас и его люди по-прежнему были там, где я их видел, слева от входа. Я позвал Зараса.
– Ты видел, как царевна Техути вышла из пещеры?
– Нет, мой господин.
– А остальные твои люди? Кто-нибудь из вас ее видел?
Они покачали головами.
Техути ускользнула от них. Возможно, нашла другой выход из пещеры, сказал я себе. И побежал назад, к трещине, у которой видел отпечаток.
– Гор, услышь меня! – воззвал я к своему богу, молясь от всей души, высвобождая таящиеся во мне силы, к которым научился обращаться в минуты самой глубокой и отчаянной нужды. – Раскрой мои глаза, о Гор! Позволь мне увидеть. О, мой милосердный бог, позволь мне увидеть!