Божья кара
Шрифт:
Даша Попкова жила в новом доме на берегу залива. Дом был приличный, с консьержем и паркингом. И Женя впервые серьезно задумалась о том, что все три девушки, обстоятельства смерти которых она сейчас изучает, действительно были успешны. Ольга совершенно права. Ни одна из них не ютилась в тесной малогабаритной квартирке с дюжиной родственников. Ни одна из них не нуждалась и, кажется, даже личных трагедий у них не было. Ну, если не считать Аню Лосеву. Но множество людей продолжают жить и с худшими диагнозами. Например,
Коваленко, та вообще не понятно, почему с моста прыгнула. «Может, они все просто с жиру бесятся, эти дамочки?» – размышляла Женя, поднимаясь вверх на лифте. Надо будет ей пожестче с гостями побеседовать. Надоело уже слушать рассказы об идеальных современницах. Вокруг полно людей, чья жизнь складывается значительно менее сыто и успешно, и ничего, живут.
С таким настроем Женя и позвонила в дверь квартиры.
– Проходите, – раздался откуда-то сбоку из-за распахнувшейся двери тихий, печальный голос.
Женя вошла. Прихожая, естественно, была огромная, из нее большая полукруглая арка вела в кухню-гостиную, где за большим, богато накрытым, но уже порядком объеденным столом сидели родные и близкие покойной.
Женя взглянула на открывшую ей дверь женщину.
– Давайте я вашу курточку повешу, сапожки можете не снимать, – так же печально проговорила женщина с повязанной черным платком головой, в черном скромном свитере и юбке. Женя заглянула в комнату, потом снова посмотрела на женщину.
– А вы работали у Даши? – проявив похвальную проницательность, спросила она у женщины, неторопливо снимая куртку.
– Да. Пять лет, – согласно кивнула та, не поднимая глаз.
– А как она погибла, я, признаться, только сегодня узнала о ее смерти, в отъезде была, – принялась нахально врать Женя, не торопясь проходить в комнату.
– Ой! Такой ужас! – всплеснула руками, оживая, домработница. – Она под поезд кинулась в метро. У нас тут, на «Приморской». Представляете? Я-то думала, она давно забыла, как общественным транспортом пользоваться, все на машине да на машине, и тут нате вам! – торопливо шептала домработница, не забывая коситься в сторону гостиной.
– Так она что, специально туда спустилась, чтобы под поезд броситься? – решила все же уточнить Женя.
– Ну да. Времени-то двенадцать часов было. Середина дня, народу на станции немного, никто ее не толкал, это все подтвердили, кто там был. Сама натурально прыгнула. В закрытом гробу хоронили, – снова опуская голову, проговорила домработница, промакивая глаза платочком.
– Вот жуть-то. Как родные это пережили? – сочувствующе покачивая головой, спросила Женя.
– Да какие родственники-то? Мать давным-давно в Казахстане замужем за алкашом, и сама пьяница, плевать она хотела на дочь. Отец на зоне сидит, и неизвестно, когда выйдет. Бабка умерла года три назад. Кому переживать?
– Ой, действительно. Даша про мать говорила, да я не думала, что там и правда такие отношения, – тут
– Да уж. Не повезло бедняжке с родственниками, – согласно кивнула домработница. – Ой, да что это вы все в прихожей стоите, проходите, проходите, пожалуйста, – вдруг спохватилась домработница и буквально втолкнула Женю в гостиную.
Первое, что увидела Женя, влетев в гостиную, был огромный портрет покойной с траурной каймой в нижнем правом углу, прислоненный к стене и обрамленный огромным, установленным в корзине букетом черно-алых роз. Даша была очень красива. С таким лицом на конкурсе «мисс Вселенная» можно выступать, подумала Женя, разглядывая идеально правильные, тонкие черты лица покойной.
– Здравствуйте, это вы Женя? Вы недавно звонили? – услышала Женя за спиной чей-то отдалено знакомый голос.
– Да. – Она оторвалась от портрета и наконец-то смогла разглядеть присутствующих.
За столом сидели одни женщины. Все они были молодые, холеные и очень красивые. Женя почувствовала острое желание потесниться назад в прихожую, в общество домработницы. Женщины за столом тоже были одеты в черное, но это были не унылые дешевые вещи, а дорогие эксклюзивные наряды. И Женя мгновенно почувствовала себя вне стаи.
– Проходите, присаживайтесь, – любезно отодвинула стул шатенка с круглыми, огромными глазищами. – А вы кем Даше приходитесь?
«Ну что тут делать? – приподняв брови и поджав губы, задалась вопросом Женя, неторопливо устраиваясь за столом и пытаясь выиграть немного времени. – А, была не была. Тут все равно за свою не сойдешь, так чего людям голову морочить», – решила она, и, смело взглянув на окружающих, заявила:
– Журналисткой.
– Это что, Даша опять в издательство вернулась? Вы у нее какую-нибудь колонку вели? – нахмурилась недоуменно круглоглазая.
«Как интересно!» – едва сдержалась от возгласа удивления Женя. А в Ольгином досье было написано просто: «временно не работала». А она, оказывается, в каком-то издательстве трудилась.
– Да нет, – протянула капризно блондинка с губами, как у Маши Малиновской. – Она из журнала навсегда ушла. Сама мне говорила, что в этот паучатник больше ни ногой.
– Могла и передумать, – пожала плечиком брюнетка справа.
– Ой, Настя, это только ты у нас от скуки маешься. Никто больше из нормальных людей работать не любит, – возразила ей блондинка.
Ага. Значит, брюнетку зовут Настя, отметила про себя Женя, с благодарностью кивая домработнице, положившей ей на тарелку разнообразных крохотулечных закусок.
– Так откуда вы Дашу знаете? – нежданно-негаданно повернулась к Жене брюнетка, когда голодная журналистка, пользуясь перепалкой, запихала в рот целую тарталетку. Пришлось проглотить, почти не жуя.
– Честно говоря, я ее вообще не знаю, – вытирая рот льняной салфеткой, проговорила Женя.
Сидящие за столом семь красоток, Женя уже успела их пересчитать, тут же, как по команде шарахнулись от нее в разные стороны, как от зачумленной.