Божья коровка 2
Шрифт:
А тем временем заседание двигалось к началу. Заняли свои места прокурор и адвокат, секретарь суда разложила на столе бумаги, приготовившись вести протокол. Через боковую дверь конвой доставил подсудимого. Подведя Коровку к предназначенной ему скамье, [23] милиционер снял с него наручники, жестом приказав ее занять. Подсудимый подчинился, перед этим бросив взгляд на зал и помахав публике рукой. Этот жест собравшиеся встретили одобрительным гулом. Подсудимый был одет в рубашку с длинным рукавом, брюки, туфли. Все отглажено,
23
В то время подсудимых еще не засовывали в стальные клетки, они сидели на скамье под надзором конвоя.
— Встать, суд идет! — объявила секретарь.
Зрители поднялись. В зал вошли судья и заседатели. Подойдя к своим местам, заседатели устроились на стульях, председатель предложил присесть и публике. Дальше началась обычная рутина: объявление рассматриваемого дела, представление суда. Секретарь доложила о явке в суд защитника и прокурора, подсудимого, свидетелей и потерпевших.
— Свидетелей прошу из зала удалиться, — объявил судья. — Ожидайте в коридоре вызова на заседание.
Подождав, пока те выйдут, он продолжил:
— Подсудимый, встаньте! Ваше имя, отчество, фамилия?..
Покончив с протокольными вопросами, Савчук стал зачитывать обвинительное заключение. [24] Бубнил, привычно, боковым зрением отслеживая реакцию зала, подсудимого, защитника. Лица у пришедших в заседание морщились, но вели они себя прилично — не было ни возгласов, ни реплик. Может быть, тому способствовал вызванный судьей наряд милиции. Два сержанта встали возле входа и посматривали в зал сурово. Подсудимый тоже молча слушал, на лице защитника эмоций не читалось. Ну, так это Коган…
24
Во времена СССР обвинительное заключение оглашал судья, а не прокурор.
— Приступаем к допросу подсудимого, — объявил Савчук, покончив с чтением. — Подсудимый, встаньте. Что вы можете сказать по поводу обвинения, обстоятельств дела?
— Да вранье там все — до последней запятой, — ответил подсудимый. — Я не трогал этих обормотов — отдыхал и слушал музыку. Кстати, был одет и трезвый. Я не пью, это подтвердит любой, кто меня знает. Они мимо шли, а потом вдруг этот налетел, — он ткнул пальцем в Григоровича, — засадил ботинком по приемнику и сломал его. Я, конечно, возмутился, ну, а он мне — кулаком. Только успокоил этого, как дружок его нарисовался. Тоже драться захотел. Ну, а мне что, щеку подставлять?
— Получается, на вас напали беспричинно, — хмыкнул заседатель Карпович. — Не находите, что это странно?
— Чего ж тут странного? — ответил подсудимого. — Оба были пьяными. Это и другие видели: участковый, два дружинника, девчонка. Нас всех отвели в опорный пункт, где инспектор и составил протокол. Написал, как было, и свидетели под этим подписались.
— Отчего же так случилось? — ядовито улыбнулся заседатель.
— Оттого, что у одного из этих хулиганов папа — большой начальник, — пожал плечами подсудимый. — И его сынок в опорном пункте этим козырял, угрожая всем нам неприятностями. Не соврал, как видим. Поэтому я подсудимый, ну, а он здесь, типа, потерпевший.
В зале недовольно загудели, кто-то выкрикнул: «Позор!»
— Призываю всех к порядку! — постучал ладонью по столу Савчук. — Нарушителей я удалю из зала. Вас, подсудимый, — тоже. Прекратите провоцировать публику инсинуациями. Вам все ясно?
— Понял, гражданин судья, — ответил подсудимый.
Савчук поморщился. К ответу не придраться, но как он это произнес… И еще это «гражданин». Ведь пока не осужден.
— Вопросы к подсудимому от обвинения? — продолжил заседание.
— Нет, — коротко ответил прокурор.
— Защитник?
Коган встал.
— Есть замечание по ведению суда. Вы не спросили подзащитного о обстоятельствах, имеющих значение для дела.
— Каких? — нахмурился судья.
— О государственных наградах.
— В материалах дела нет сведений о них.
— Там многое отсутствует, — заметил Коган. — Прошу задать вопрос.
— Хорошо, — нехотя кивнул Савчук. — Подсудимый, у вас есть государственные награды?
— Имеются, — ответил тот.
— Какие?
— Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина.
По залу будто ветер пролетел. Пинчук почувствовал, как сердце на секунду встало. Он вытянул шею. Неужели?
— Подсудимый, попрошу вас избегать нелепых шуток! — насупился судья. — Здесь им не место.
— Подзащитный мой не шутит, — вновь вмешался Коган. Он подошел к столу судьи и стал выкладывать перед ним раскрытые коробочки. — Вот орден Ленина, а вот Звезда. Грамота Верховного Совета СССР о присвоении Борису Михайловичу Коровке звания Героя. Вот орденские книжки подзащитного и их заверенные нотариусом копии. Прошу приобщить их к материалам дела.
Его тирада ошеломила судей. Все трое на несколько мгновений замолчали, тупо глядя на награды. Первым пришел в себя народный заседатель. Взяв Грамоту, прочел ее и повернулся к подсудимому:
— За что Героя дали?
— За Даманский, — ответил подсудимый.
— Понятно. Молодец, сынок! Хорошую мы смену себе вырастили.
Пинчук почувствовал, как внутри заледенело. Предчувствие его не обмануло: Коган приготовил козырь и сразу выбросил его на стол. Теперь пусть даже суд и согласится с обвинением, Коровку не посадят, определив ему условный срок. Но, скорей всего, отправят дело на доследование, а там тихонечко закроют. Квартиры капитану не видать, и это меньшее из зол. Он посмотрел на Мурина. Лицо у следователя было как у персонажей на картине Репина «Не ждали». Капитан поспешно отвернулся. Что скажет ему после лейтенант, Пинчук представил ясно. «Почему пацан не сообщил мне о наградах? — спросил себя, и сам же и ответил: — А ты не спрашивал. Торопился. Вот и огреб. Хреново…»