Брачная ночь, или 37 мая

Петрушевская Людмила

Валя. Как не было?

Костя. Праздники же были.

Валя. Не понимаю отношения к чужим деньгам.

Костя. Паша перед праздником буквально всучил мне эти пятьдесят рублей: отдай Вале. Я не хотел брать, отказывал, но Паша, памятуя свою слабость и не надеясь собрать больше такую сумму, просто приехал ко мне на квартиру, и, несмотря на то что Полина его не пустила, хлопнула дверью, он звонил десятки раз. Полина с Иваном высунулись, и Паша отдал им конверт – сказал, для Кости, здесь пятьдесят рублей. Иван рассвирепел, как всегда, и крикнул, что у них такие не проживают. Но, как умный старик, он от

пятидесяти рублей не отказался и при нем пересчитал даже. Раз, подумал, Паша с чего-то принес пятьдесят рублей, значит, было какое-то подсудное дело, иначе Паша бы, без суда то есть, не стал бы приносить. Я прихожу затемно, Полина спит, все спят, на столе лежит конверт с запиской, привет от Кольцова. Утром я не стал к завтраку вставать, думаю, пусть разойдутся. Они за столом мое имя не поминали, только Иван выступал все время, что Владику надо купить шубу за полсотни, как раз полсотни, денег нет, вернее, деньги есть, но у такого человека, который не постесняется у родного ребенка на зиму шубу украсть. И на питание не дает. Владик спрашивать не стал, у кого его шуба, а Света спросила. Светка все время Ивана подначивает. Таким детским голоском: дедушка, а кто у нашего Владика шубу украл? За столом воцарилось напряженное молчание, а я сплю за загородкой, подушка на ухе. Владик сказал Светке, что папа украл, а Светка не ожидала, ей надо было всегдашний спектакль разыграть. Но не тут-то было, Владик, молодец, прикрыл диспут. А то обычно Иван им задает загадку: нет, говорит, Светочка, тебе сегодня сливок и сухой колбасы для Владика, один человек твою черную икру вкупе с красной и белой на вино израсходовал. Света счастлива: кто это? Кто этот человек? А тот, отвечает дед Ванька, который вчера пришел пьяный к нам в дом. А кто к нам в дом вчера пьяный пришел, спрашивает далее Светка. Тут все молчат. Владик молчит, и торжествующая теща молчит. Полина мрачнее тучи молчит, да и дед Ванька не отвечает. Представляешь?

Валя. Ты говоришь! А вот у меня еще того лучше…

Входит Паша с двумя портфелями.

Паша. Самое смешное, что никого народу. Они всё больше тут употребляют красненькое да мордастенькое. Говорю: «Мне чинзано». А один около меня стоял, спрашивает: «А че это?»

Костя. Сколько взял?

Паша. Сколько договорились, мужики.

Костя. А для Вали не забыл?

Паша. Две.

Костя. А неужели мне одну взял, не догадался?

Паша. Больше.

Костя. Слава богу.

Паша. Ведь закрывался магазин, в том-то и дело.

Валя. Ну а теперь…

Паша. Айн минуту. (Выходит в кухню.)

Костя. Он молодец. Потому что среди ночи опомнишься, сунешься, а нигде ничего. Помнишь, как у Кондакова пришлось с двух часов ночи чай пить?

Валя. Ну!

Костя. Чай такая вредная вещь. На почки действует, на сердце. Я утром домой пришел, пошел бриться перед работой, посмотрел на себя в зеркало. Ай! Лицо в зеркале не умещается.

Валя. Ну!

Приходит Паша с тарелочкой.

Костя. Закусь?

Паша достает из портфеля кулек и высыпает на тарелочку конфеты.

Валя.

Дорогие купил слишком.

Паша. Для тебя мне ничего не жаль.

Валя. Да?

Костя. Из горла будем?

Паша. Старики, анекдот: два вурдалака оторвали человеку голову, и один другого спрашивает: «Из горла будешь?» (Приподнимает ящик, вынимает полбуханки хлеба.)

Костя. Еда.

Валя. Отрежьте кусочек. Я с работы.

Костя достает перочинный нож, аккуратно отрезает кусок.

Паша (открывает бутылку). Костя, достань там еще два сверточка: сыру, колбаски нарежь.

Валя. С ума сошел.

Паша. Для тебя, Валя, купил.

Костя. Старик, тут в одном свертке какие-то тряпки.

Паша. Не то, все не то, дай-ка. (Забирает.) Вот, вот свертки.

Костя. А я смотрю: в одном тряпки, в другом туфли.

Валя. Продавать, что ли, нес?

Паша. Ешь, дорогой.

Валя. Пока человек ест, он не пьет.

Паша. И ешь. Ну, мужичье! С приездом! И за мою маму!

Пьют.

Валя. Да, Костя, ты не досказал насчет десятки.

Костя (с непонятной интонацией). А!..

Паша. Какой десятки?

Костя (с нажимом). Какой десятки?

Валя. Он из этих пяти одну истратил, оказывается.

Паша. А?.. Ну!.. (Радостно смеется.) А я ничего не могу понять. Считал-считал у кассы!

Костя. Какая десятка?..

Валя. Ты мне сказал, что десятку растратил.

Костя. Какую десятку?

Паша. Старики, выпьем!

Пьют.

Валя, ты ешь. Ты чего себе зубы не вставишь, быстрее есть будешь?

Валя. Да все некогда. То одно, то другое. У жены в квартире мебель строю.

Паша. У какой жены?

Валя. У Ольги, у какой.

Паша. Откуда?

Валя. Им дали квартиру. С матерью. А мать вышла замуж к мужу. Ольга говорит, хоть раз в жизни по-человечески пожить, не с твоими родичами, и уехала с Алешкой. Алешка уже в детский новый сад ходит. Я теперь там каждый вечер.

Костя. Как каждый? А вчера?

Паша. А в понедельник?

Валя. У Ольги там нет телефона.

Костя. Понял. Родители считают, что ты у жены.

Паша. А Ольга звонить родителям не будет?

Валя. Ольга не будет. Она вообще говорит, что ей все надоело, вся эта семейная жизнь. Но мебель я строю!

Паша. Говорит, пошел, значит, отсюда.