Брачная ночь
Шрифт:
Я открываю глаза и быстро печатаю список тех, кого необходимо поблагодарить. Набирается полтора десятка человек, но это как раз тот случай, когда лучше перебдеть. Готовую речь я отправляю на мейл Иэну с заголовком «Речь! Срочно!» и выскакиваю из-за стола.
– Флисс! – не успеваю я выйти из кабинета, как меня перехватывает Селия. Она – одна из наших самых плодовитых журналисток-фрилансеров. В уголках глаз Селии я вижу тоненькие «гусиные лапки» – расходящиеся лучами морщинки, такие бывают у профессиональных обозревателей спа-салонов. Некоторые всерьез думают, будто спа-процедуры способны справиться с преждевременным старением кожи, вызванным избытком солнечной радиации,
А что, мысль интересная…
Я хватаю свой «Блэкберри» и быстро набиваю текст: «Полярная ночь – спа?» Только после этого я поднимаю голову.
– Что-нибудь случилось?
– Хрючело здесь. И, похоже, он очень сердит. – Она нервно сглатывает. – Может быть, мне лучше совсем уйти?
Хрючело мы прозвали Гюнтера Бахмейера, который владеет десятью роскошными отелями, живет в Швейцарии и ужасно одевается. У него страшный «рыкающий» акцент и гигантский живот, похожий на пивную бочку. Я знала, что Хрючело тоже приглашен на сегодняшнее мероприятие, но надеялась, что он не придет. Я бы на его месте не пришла. Только не после того, как мы опубликовали обзор его нового спа-отеля в Дубаи. Кажется, он назвал его «Звездная пальма» или как-то в этом роде.
– Не бойся, – говорю я, – ничего он тебе не сделает.
– Только не говори ему, что это я писала рецензию, – молит меня Селия, причем голос у нее по-настоящему дрожит.
Я как можно мягче беру ее за плечи:
– Разве ты готова отказаться от того, что написала?
– Нет, конечно, но…
– Вот и отлично. – Мне ужасно хочется ее подбодрить, но Селия бледнеет на глазах и вот-вот грохнется в обморок. Просто поразительно, как человек, пишущий столь резкие, едко-остроумные профессиональные рецензии, может быть таким ранимым и деликатным!..
Парадокс? Парадокс, но в нем, похоже, что-то есть, и я снова хватаюсь за «Блэкберри».
«Организовать личную встречу читателей с обозревателями?» – пишу я, но почти сразу удаляю запись. Ни к чему хорошему это не приведет. Нашим читателям вовсе неинтересно встречаться с обозревателями и критиками. Их, в частности, ни капельки не трогает, что некая С. Б. Д. живет в Хэкни и на досуге пишет превосходные стихи. Единственное, что им хочется знать, это где за какую сумму они могут получить лучшее солнце или лучший снег, лучшие пляжи или горы, лучшие блюда высокой кухни или лучшие клубные сэндвичи, лучшее общение или, наоборот, уединение, египетские пирамиды, индейские вигвамы и прочие неотъемлемые атрибуты пятизвездочного отдыха.
– Все равно никто не знает, кто такая С. Б. Д., так что тебе ничто не грозит, – я легонько похлопываю ее по руке. – Ну, все, мне пора бежать.
И я действительно почти бегу по коридору, который ведет в наш центральный зал – внутренний атрий высотой в добрых два с половиной этажа. На сегодняшний день это самое просторное и светлое помещение в здании «Пинчер Интернэшнл». Каждый год наши младшие редакторы, работающие в невероятной тесноте, предлагают переоборудовать его в офисное помещение, разгородив на десятки крошечных кабинетов-клетушек, однако даже они признают, что лучшего места для проведения наших ежегодных церемоний нельзя и придумать.
Я быстро оглядываю зал, проверяя, все ли готово. Огромный глазированный пирог в виде обложки нашего журнала – на месте. Официанты – на месте. Стол с наградами – на месте. Иэн из компьютерного отдела возится у сцены, настраивая планшет с «бегущей
– Все в порядке? – спрашиваю я, приближаясь к нему.
– Все отлично. – Иэн быстро вскакивает на ноги. – Твою речь я уже загрузил. Хочешь проверить звук?
Я поднимаюсь на сцену, включаю микрофон и бросаю взгляд на «бегущую строку».
– Добрый вечер, – говорю я, и громче: – Меня зовут Фелисити Грейвени, и я – ведущий редактор журнала для путешественников «Пинчер ревью». Я очень рада приветствовать всех, кто присутствует сегодня на нашей двадцать третьей ежегодной церемонии вручения наград лучшим деятелям отельного бизнеса. Для всех нас это был непростой год, и все же рынок гостиничных услуг продолжал развиваться невероятно быстрыми… – Иэн насмешливо приподнимает бровь; по-видимому, он считает, что моему голосу не хватает воодушевления.
– Заткнись, – быстро говорю я. – Мне придется вручать целых восемнадцать наград!
Восемнадцать наград – это действительно очень много. Каждый год мы до хрипоты спорим, какую из номинаций следует убрать – и в результате все остается как есть.
– Бла-бла-бла… – говорю я в микрофон и добавляю специально для Иэна: – Все в порядке, все работает. – Я выключаю микрофон. – Ну, все, увидимся позже.
Я выбегаю в коридор и замечаю в дальнем конце нашего издателя Гэвина, который заталкивает Хрючело в лифт. Не узнать герра Гюнтера просто невозможно: он пыхтит, сопит, и на мгновение мне становится страшно: как бы он не сломал нам лифт. В это мгновение Хрючело оборачивается через плечо и угрожающе улыбается мне, потом поднимает руку, растопырив четыре толстых, как сосиски, пальца.
Я знаю, что означает этот жест. Мы дали его новому отелю четыре звезды вместо пяти, и теперь Хрючело очень на нас зол, но я его не боюсь. Сам виноват: нужно было не жадничать и насыпать побольше кораллового песка на бетонное основание «отмеченного десятками наград рукотворного пляжа». Кроме того, сотрудники отеля – начиная от менеджера и заканчивая младшей горничной – оказались самыми натуральными снобами. Хрючело следовало нанять людей попроще, и тогда он был бы в шоколаде.
Я захожу в дамскую комнату, разглядываю в зеркале свое лицо и недовольно морщусь. Порой мое собственное отражение в зеркале меня просто пугает. Неужели я настолько не похожа на Анжелину Джоли? Откуда вдруг взялись эти синяки под глазами? Я вдруг решаю, что в моей внешности слишком много темных тонов – темные волосы, темные брови, землистого оттенка кожа. Покрасить, что ли, волосы в светлый цвет? А может, не только волосы, а все сразу? Наверняка где-нибудь есть такой особый спа-салон, где стоит бочка или бак со специальным отбеливателем. Залезаешь туда, быстренько окунаешься пару раз – и все. Надо только не забыть открыть рот, чтобы отбелить заодно и зубы.
Гм-м… Ценная мысль! Я вбиваю в «Блэкберри» слова «Отбеливающ. спа-процедуры!», потом вооружаюсь щетками и начинаю приводить в порядок все, что только можно. Наконец последний штрих: я щедро мажу губы нарсовской «Красной ящерицей». Помада мне идет, к тому же я умею ею пользоваться – у меня она никогда не размазывается. Быть может, даже на моей могиле будет написано: «Здесь покоится Фелисити Грейвени. Она умела красить губы».
Я выхожу из дамской комнаты, бросаю взгляд на часы и на ходу нажимаю на телефоне клавишу ускоренного набора, чтобы позвонить Дэниелу. Он должен ждать моего звонка – мы заранее условились, во сколько я позвоню, поэтому сейчас он просто должен снять трубку… Пусть только попробует не снять! Ну же, Дэниел, мысленно тороплю я его, давай, что ты там телишься?