Брачные планы барона Хейверсмира
Шрифт:
Но проблема в том, что, сознавая себя красивой, она могла бы почувствовать желание кокетничать. А какой смысл кокетничать, если не хочешь привлечь внимание мужчины?
Оливия разжала пальцы, державшие прядь. Нет, она ни за что не откажется от своего доброго степенного пучка.
Розалин, приподняв бровь, бросила взгляд на Джо и пожала плечами.
Они шли по Бонд-стрит, и если бы он нес еще один пакет, то не смог бы увидеть этот взгляд, говоривший: «Ты сам виноват».
– Если ты оделся бы как джентльмен, никто на тебя не пялился
– По мне, и эта одежда совсем неплоха. – Он попытался посмотреть вниз, чтобы убедиться, что так оно и есть, но мешали коробки, а розовый кружевной бант на шляпной картонке щекотал нос. – Не вижу никаких причин ее менять.
– Неплоха для Шайенн, большой брат. – Внимание Розалин привлекла «Парфюмерия», мимо которой они проходили. Она так неожиданно перешла на другую сторону прямо перед ним, что Джо едва не уронил сокровища, приобретенные сестрой этим утром. – Если ты хочешь найти мне мужа, то должен вести себя как джентльмен.
– Я и так джентльмен.
– Да. – Она повернула голову и через плечо окинула его ехидным взглядом. – Но ты должен и выглядеть как джентльмен.
Какого черта! По мнению Джо, его прочная, ноская одежда была как раз то, что надо. А что думают другие, вовсе не так важно.
– Если ты еще что-нибудь купишь, мы возьмем кеб и поедем домой.
Розалин подмигнула ему.
– Нет, мы не будем брать кеб. Пока мы идем пешком, нас видят.
Если ему действительно нужна новая одежда, как и предупреждал Па, покупку лучше предоставить Розалин. Она получала удовольствие от того, что было для Джо суровым испытанием.
Джо был уверен, что они провели в парфюмерной лавке больше часа, хотя Розалин уверяла, что прошло всего пятнадцать минут. Наконец сестра вышла на улицу, прижимая к сердцу свой трофей, счастливо улыбаясь.
– Сегодня на балу у герцогини я буду пахнуть в соответствии со своим именем – розой. И люди меня запомнят.
Не сказать, чтобы ей нужен был какой-то особенный запах, чтобы ее запомнили. Розалин Анна Стетон и так выглядела незабываемо. У нее светлая душа и способность нести радость всем. Такой она была с самого своего дня рождения. Но даже если бы на балу ее не запомнили, благодаря этому они запомнили бы ее облик. Она унаследовала зеленые отцовские глаза и почти черные кудри матери. А стройная гибкая фигура была ее собственная и больше ничья. Сегодня вечером его сестру не смогут не заметить. Это его не беспокоило. Волновало Джо то, что, не будучи знакомым ни с одним из джентльменов, которые ее заметят, он с трудом сможет определить, кто из них достоин стать ее кавалером.
Улица становилась все более оживленной, и он невольно стал вглядываться в лица молодых джентльменов, проходивших мимо.
Внезапно Джо осознал, что больше не изучает лица молодых мужчин. Незаметно для себя он переключил свое внимание на лица женщин и теперь искал их в толпе. В особенности одно лицо. Лицо матери мальчика, которого обнаружил на кладбище. Эта мысль возникла так неожиданно, что он едва не споткнулся.
– Миссис, – буркнул он себе под нос.
По какой-то причине при встрече с ней ему даже не
Черт! Как он мог надеяться вынести верное суждение о кавалерах своей сестры, если его способность мыслить здраво под вопросом?!
Большую часть жизни то, что подсказывал ему инстинкт, оказывалось верным. И он подсказывал, что та женщина выглядела слишком беззащитной, чтобы иметь мужчину, способного за нее постоять. Возможно, она вдова. Хотя Джо не знал ее семейного положения, но прекрасно сознавал, что его это не касается.
В этот момент с ними поравнялся молодой парень. Он шел с развязным, надменным видом, и Джо ощутил слабый запах вчерашнего бурбона. Парень с кривой полуулыбкой остановил пристальный взгляд на Розалин. Сестра ответила сияющей улыбкой, которой отвечала всем, но…
Проклятье! Джо заметил, как сверкнули ее глаза, выдавая ответный интерес.
Все мысли о матери Виктора исчезли в одно мгновение.
И хотя Джо сознавал, что приехал сюда, чтобы удачно выдать сестру замуж, в душе он все еще считал ее маленькой девочкой. А маленькие девочки не кокетничают со взрослыми мужчинами.
Оливия постукивала пальцами по ручке кресла в ожидании следующей кандидатки на роль гувернантки Виктора, мисс Хопп, которую должны были проводить на террасу.
Безделье, заметила она в третий раз меньше чем за четверть часа, едва ли являлось достоинством.
Даже несмотря на теплые лучи солнца, согревавшие ей плечи, мелодичное пение сотен птиц и нежное журчание фонтана в саду, она не могла расслабиться и насладиться покоем.
Оливия не могла думать ни о чем, кроме того, что ей предстоит делать дальше. Ее золовка, похоже, не испытывала проблем, предаваясь таким мирным интерлюдиям. Видимо, Клементине нравилось сидеть в саду и писать поэтические строки, несмотря на уйму детишек, нуждавшихся в ее внимании.
Возможно, если бы Оливия любила поэзию, то смогла бы вести себя так же. Но она не любила стихов. Красивые слова, выражавшие глупые чувства, и ничего более. Лучше сосредоточиться на делах в Фенкрофте. Пока семья отдыхала в Америке, она должна содержать дом в порядке. И она справится с этой задачей, в отличие от Оливера.
– Мама, посмотри на меня! – позвал Виктор. Она посмотрела бы, если бы знала, где он. Но шуршание листьев сказало Оливии, что он подглядывает за ней, сидя на одном из деревьев.
– Виктор Шоу, выходи сейчас же. Залезать так высоко опасно.
– Спорим, в Америке мои кузены лазают на большие деревья.
Нижние ветки дерева зашелестели листьями.
– Они еще плывут на корабле. Деревья они увидят не раньше чем через неделю.
– Можно мне завести бычка? – С самой нижней ветки свесилась пара маленьких ног.
– Ты только что просил собаку.
– У моего ковбоя уже есть собака, поэтому, я думаю, было бы здорово завести бычка с длинными крепкими рогами.