Брачный аферист
Шрифт:
Дайнеко выслушал с серьезной миной.
— Рад, — сказал он, — что ты утвердился в желании быть до конца правдивым.
— Да, я утвердился. Я прямой человек, Михаил Петрович, пусть мне даже хуже будет, и я даже буду жалеть потом, но я расскажу все как есть. Хотите знать, почему я сошел в Ярославле? Да потому, что еще в Тутаеве хотел…
— Обожди, Юра, к этому мы придем позже.
(Отрепетированная сказка мне не к спеху.)
— Давай вернемся к вопросу, который мы уже обсуждали, но несколько в ином плане. Выяснилось, что плыл ты не последним рейсом и разговоров
— Ну… можно сказать, и знаком, и не знаком. Как всякий пассажир, если хочет прилично питаться, понимаете? За свои деньги имеет право. Но нужно знать шеф-повара или заведующую, чтобы отношение было, понимаете?
— Ладно, пишем: знаком, но не близко. Так?
— Да. Я считаю, близко — это когда… вы понимаете.
— Тут этого не было?
— Никогда в жизни!
— Ну, а как она вообще тебе казалась?
— Никак она мне не казалась, я даже не смотрел, не на что смотреть, даже если б я один ехал, никогда в жизни…
— Ты о ком?
— Да о заведующей рестораном.
— Так про убийство ты не слыхал, а кого убили — знаешь? Неясно, Юра. На опознании ее не называли, совершенно точно.
Ладжун создал короткую паузу тем, что нечаянно столкнул локтем спички и наклонился их поднять.
— Вы сами назвали, очевидно. Иначе откуда знать, Михаил Петрович, больше мне неоткуда знать, кто убитая.
(Сам-то я не называл, но шут с тобой, считай, что выкрутился, не будем застревать на мелочах.)
— Еще вопрос, который мы тоже обсуждали, но не добились полной ясности. Что ты делал на стоянке в Москве? Кроме водки, что покупал?.. Ну? Обычно ты сразу отвечаешь.
— Я думаю, чтобы было, что сказать. Врать не хочется.
— Врать не надо.
Как писали в старых романах, пока наш «герой» думает, поясним подоплеку вопроса. В каюте убитой обнаружили нож. Складной нож, валявшийся на полу. Самой Титовой он был скорее всего не нужен; в шкафчике у нее лежали два-три столовых ножа и немного посуды, все подернутое легкой пылью, так как питалась она, естественно, в ресторане. Остатки свежей фабричной смазки позволяли предположить, что нож куплен совсем недавно. Не исключено, что принес его в каюту убийца, а затем предпочел обойтись без крови; вылезая же через окно, незаметно выронил нож из кармана. В свете этих предположений визит Ладжуна в «Хозтовары» представлял определенный интерес.
— Не припоминаешь? Поближе тебя подведу. К хозяйственному магазину у речного порта. Поскольку ты сегодня сетовал на мое недоверие, то вот, пожалуйста, случай проявить искренность. Свидетельскими показаниями тебя не жму.
Юрий Юрьевич колебался: «свидетельские показания»… вдруг кто и впрямь видел его там, у прилавка?
— Она… ну, эта моя девушка… ей что-то нужно было. Она говорит: пошли до магазина, и мы пошли… Если я что покупал, то я покупал кухонные ножи и вилки. Можно было подумать, что я порядочный человек, семейный. Когда спортсмен, то я гранаты покупаю, гантели, понимаете? А что вот семейный — вот купил нож, — он заглянул
— Скажи мне конкретнее о цели приобретения этого ножа.
— О цели приобретения ножа… Ну, понимаете, в чем дело… Короче говоря, каждому человеку нужен нож. А я покупал кухонный нож как хозяйственный человек, что, мол, такого нет и как раз такой мне нужен. Я, по-моему, покупал за четыре рубля.
— Для благоприятного впечатления, значит? Ради бакинки?
— Да, чтобы убедить, что семейный человек. Не финку покупал, а дома нож нужен, я порядочный человек, понимаете?
— Юра, да ты же всегда играл холостяка, который собирается жениться!
— Не хотел ее обнадеживать. Хорошая девушка попалась.
— Силен ты вкручивать мозги!
Юрий Юрьевич с удовлетворением принял комплимент, сочтя, что тонкая тактика в обращении с женщинами оценена по достоинству. Дайнеко же имел в виду изобретательность, с которой тот за короткие секунды выдумывал и почти разыгрывал в лицах психологически убедительные миниатюры, призванные заменить правдивый ответ на вопрос.
— Слушай, а откуда взялись деньги распивать на «Тереке» коньяки и шампанское?
— Почему бы нет? Деньги у меня были.
— Откуда? В графе твоих доходов весь предыдущий месяц пусто. Даже почти полтора месяца пусто.
— Перед тем я во Пскове прилично взял, Михаил Петрович.
— Так то в июле, а «Терек» — сентябрь. Да еще в Астрахани пальто купил, верно?
— Верно. Думаю, еду на Волгу, хоть и тепло еще, но все равно пальто надо купить. Еще и шарф купил…
— Еще и путевку на теплоход в оба конца. Либо деньги были на исходе, либо какой-то августовский эпизод ты утаил.
— Нет, Михаил Петрович, клянусь честью! Денег, правда, немного было, но были, а я лишнего не выпью, вы знаете. Что на теплоходе, если разобраться? Плывешь и плывешь.
— Другими словами, ты сидел на мели.
— Не то чтобы на мели… немного денег было…
Все имеет конец. Наступал он и для следствия. Пришло время решительного допроса.
На экране в смонтированном виде он выглядел очень динамично. За счет убранного вступления и длиннот натиск Михаила Петровича казался стремительным. Но вместе с сокращениями ушли и некоторые краски, и смысловые оттенки, которые в литературной записи стоит, вероятно, сохранить.
С самого начала допроса в кабинете нависло напряжение. Чуя перемену, Ладжун беспокойно всматривался в Михаила Петровича, пока тот делал предварительные записи в протоколе.
— Перемудрил ты, Юрий Юрьевич, — сказал Дайнеко, откладывая ручку. — Надеялся хитрей всех быть, да не вышло… Когда-нибудь ты пробовал ставить себя на мое место? Нет? Ну, попробуй давай. Давай вместе разбираться. Сначала ты взял на себя чужое преступление. Естественно, я стал гадать: зачем? Такой ловкий, такой предусмотрительный человек не мог поступить случайно. Значит, у тебя были соображения. Ну, у меня тоже явились соображения: возвел ты напраслину на себя, чтобы создать фальшивое алиби.