Брачный антракт, или как жить долго и счастливо

Туринская Татьяна

– Как мы будем жить без тебя?!

И то сказать: рабочие места сокращались со скоростью взбесившегося калейдоскопа, даже опытные сотрудники не могли найти работу, а что говорить о Любе? Да и как ей устраиваться на работу, когда сынок-то не совсем здоров? С таким диагнозом его ни в один садик не приняли бы, потому-то и вынуждена она была сидеть дома, изображая домохозяйку. И без того нелегко жилось на одну несчастную Толикову зарплату, а если еще и без него самого остаться? И плакала Люба, интуитивно обращаясь за мужской защитой:

– Как мы будем жить без тебя?! Я без тебя не управлюсь!!!

Анатолий злился, психовал, но не уходил окончательно. Периодически по-прежнему оставался ночевать у зазнобы, натыкаясь по утрам на испуганный взгляд несчастной супруги. Все это длилось долго, очень долго. Сразу скажу – лично я бы не выдержала такой жизни, отпустила бы. Не из лояльности к мужу, сугубо из заботы о собственных нервах. Но это приключилось не со мной, с Любой. И Люба выдержала.

Вернее,

выдерживала какое-то время. Однако и ее ангельского терпения не хватило больше чем на год. Уже готова была отпустить, дать развод и остаться у разбитого корыта. Но жизнь-то и на самом деле становилась тяжелее день ото дня, так что умом я ее прекрасно понимаю. И вот как раз в тот момент, когда почти уже лопнуло Любино терпение, когда страх перед жестокой действительностью сменился полнейшим равнодушием, мол, будь что будет, именно тогда и досталась Любе горящая путевка в санаторий, практически за бесценок, не воспользоваться которой мог бы только полный дурак. Любаша моя, повторяю, дурочкой не была никогда, а потому от путевки, естественно, отказываться не стала. Оставила сыночка на попечение свекрови, да и собралась в путь-дорожку. Толик проводил ее до поезда, однако даже не поцеловал на прощание, не стал даже дожидаться отхода поезда: просто донес вещи до купе, развернулся и вышел, сказав на прощание лишенным эмоций голосом дежурное:

– Пока.

Поезд тронулся, и Любаша расплакалась в последний раз. Что ж, знать, не судьба им вместе шагать по жизни. Стало быть, по приезде придется разводиться... Уже из санатория позвонила мужу один-единственный разок, да нарвалась на откровенное хамство: мол, чего звонишь, неужели не понятно, что помидоры уже завяли? Понятно, куда уж еще понятнее.

И Любаша звонить перестала. Тем более что вокруг нее закрутились новые события, новые люди.

Проявил к Любаше, уверенной в собственной никчемности, повышенное внимание некий Юра, такой же отдыхающий, как и она, только приехавший из другого города. Мужское внимание в любом случае повышает женскую самооценку, в данном же случае мужчинка оказался не завалященький какой-нибудь, а самый-самый красавец из отдыхающего контингента. И Любаша полностью погрузилась в курортный роман.

Правда, роман оказался абсолютно платоническим, ведь Юра тоже был несвободен, но в отличие от Любы не был измучен семейными проблемами. Зато как красиво он за ней ухаживал! Как интересно ей с ним было, ведь Юра едва ли не полмира повидал, так много всего знал, так оригинально доносил до благодарной слушательницы свою точку зрения. Про семейные проблемы Люба уже и не вспоминала. А и чего о них помнить, когда и так уже практически все решено? Развод так развод, все пути к примирению отрезаны его холодным «Пока». Люба лишь звонила периодически свекрови, интересовалась, как там сынок без нее поживает. А супругом не поинтересовалась ни разу.

Вот тут стоит заметить, что свекровь была полностью на стороне невестки. Больше того, в самом начале Толикового романа Любаша пообещала ей в обязательном порядке сохранить семью. И свекровь оценила все ее долгие моральные страдания, что, в свою очередь, очень сблизило женщин. И именно от свекрови Любаша узнала, что Толик звонит матери и обиженно сообщает о том, что супруга ему почему-то перестала звонить. Обижается? Ну и пусть себе обижается! И Любаша с чистой совестью продолжала крутить роман, быть может, втайне от самой себя надеясь, что хотя бы в последний день этот роман перестанет быть платоническим. По крайней мере погрузилась она в свое романтическое приключение всей душой, забыв наконец-то все свои неприятности, поверив, что она далеко не самая худшая женщина и уж ни в коем случае не нежеланная! И впервые за годы семейной жизни ей стало наплевать на мужа.

Однако не суждено было сбыться Любиным чаяниям: Юра так и остался верным мужем, тем самым не позволив ей перешагнуть черту. И возвращалась Люба домой несколько разочарованная, но довольная собой и даже жизнью, уже не страшась развода. И – о чудо! – вопреки собственным ожиданиям обнаружила на перроне Толика. Больше того, тот встречал ее не просто так, а с шикарным букетом роз, и это в то время, как денег хронически не хватало даже на нормальное питание! Цветы – что цветы? Ведь в его глазах сверкала такая страсть, такое желание!

С тех пор Толика как подменили. Люба уже прочно позабыла, что такое волнение по поводу позднего возвращения супруга домой. И уж тем более забыла, как больно обнаруживать на его рубашке следы чужой губной помады. И теперь она уже с легкостью может обсуждать эту тему с подругой, ей даже хочется поделиться собственным опытом. Так в чем же ее опыт? И так ли он полезен и однозначен?

Анализируя историю Любы, я бы сказала следующее. Да, наверное, правильно обращаться к мужскому покровительству, изображая из себя слабую женщину. Помните, как там у классика: «Сила женщины в ее слабости». Да-да, и это абсолютно верно: мы сильны именно своею слабостью, именно за это нас любят мужчины. Они от природы созданы для покровительства, они должны защищать – только так они могут чувствовать себя настоящими мужчинами. Но и перегибать палку, мне кажется, не стоит, ведь так можно добиться лишь обратного эффекта.

Все хорошо в меру, но сверх меры любое лекарство превращается в яд. И мне кажется, что именно так и закончились бы Любины слезы, не подкинь ей судьба то романтическое путешествие в санаторий якобы для физического оздоровления. На самом же деле вышло скорее оздоровление моральное: прежде всего у нее очень существенно возросла самооценка, она перестала чувствовать себя никому не нужной обузой, невостребованной женщиной. Во-вторых, и, возможно, самое главное, вот этот ее курортный роман. Пусть лишь платонический, не до конца реализованный – в данном случае важен не факт физической измены, а лишь моральный настрой женщины. Люба была готова к измене и душою, и телом, и не ее вина, что измена не состоялась. Возможно, настоящая измена вызвала бы лишь недовольство собою и чувство вины перед неверным мужем: «Чем я лучше тебя, как я могу тебя упрекать, если и сама оказалась такой же легкомысленной?» Неосуществленная же измена в данном случае оказалась гораздо целительнее, нежели настоящая физическая измена, «месть». Месть – это одно, месть обыч – но происходит без влюбленности, просто грубый факт физического контакта, и ничего больше. Любин же моральный настрой на из мену был столь велик, что его почувствовал даже Толик. Тысяча километров не смогла приглушить дикое Любино влечение, желание чужого мужчины! Человек – в зоологическом понимании животное, и в некоторых случаях его чувства крайне обостряются. Не знаю, как там было на самом деле – Толик со мной своими воспоминаниями и переживаниями не делился, но мне кажется, что он именно звериным чутьем почувствовал, что самка готова променять его на другого самца. Как бы некрасиво это ни звучало, как бы некорректно ни выглядело такое сравнение, но мне кажется, что дело именно в этом. Сначала Люба сдерживала мужа слабостью, слезами, можно сказать, вымаливала, чтобы он остался с нею, а стоило только скрыться с глаз, как с готовностью нашла ему замену. Весьма неоднозначный способ борьбы за сохранность семьи, я бы даже могла сказать – рискованный, может, даже сомнительный. И уж как минимум можно сказать, что далеко не для всех этот способ годен. Однако поди ж ты – ведь сработало! Правда, именно в тот момент Люба уже ни за кого и не боролась, она впервые за последние годы жила сама для себя. И именно этого ее неверный супруг не смог перенести, с этим он не смог смириться. А значит, и этот способ вполне имеет право на существование.

Еще одна семья, еще одна проблема. С Галей я познакомилась на школьном собрании – наши с ней детки учились в одном классе. Сына своего Кирилла Галя буквально обожает (собственно, как и любая нормальная мать). Обожает Галя и мужа Сашу. Много лет жили душа в душу, как и почти все героини предыдущих моих историй, Галя считала себя самой счастливой женщиной на свете. Пока не грянул гром в виде все тех же банальных до неприличия следов чужой губной помады на рубашках мужа.

Только что подумалось: слушайте, дорогие мои читательницы, а может, любовницы специально оставляют такие «метки», дабы законная супруга скорее догадалась о неверности «благоверного»? Чтобы поскорее самой перейти в статус законной жены? А как иначе объяснить такое обилие этих следов? Ведь они присутствуют практически в каждой истории!

Итак, сначала Галя засомневалась в Сашиной верности, чуть позже и вовсе убедилась в наличии соперницы. Вызвала драгоценную свою половинку на серьезный разговор, да очень скоро об этом пожалела: если раньше и были у нее какие-то иллюзии насчет собственного будущего, то теперь все они развеялись, как крошечное облачко знойным июльским утром. Мало того, что Саша и не думал отнекиваться и придумывать полуфантастические истории о том, как в переполненном автобусе к нему толпа «прибила» постороннюю барышню с ярко накрашенными губами (быть может, потому, что на работу ездил исключительно на собственной машине?). Самое страшное – Саша признался не только в наличии любовницы, но и подтвердил худшие Галины опасения: «там», за порогом их семьи, у Саши все очень, очень серьезно. А раз уж Галя об этом догадалась, стало быть, у него теперь руки развязаны, ни к чему ему теперь продолжать эту двусмысленную игру, ведь сынок уже довольно взрослый, почти пятнадцать лет, и так далее в этом же духе.

Галя пребывала в состоянии глубочайше – го шока. Как же так? А как же она? А как же их неземная любовь? Саше, однако, на ее глубочайший шок было, похоже, наплевать: ходил по дому, как ни в чем не бывало, словно и не обрушил только что на хрупкие плечики супруги непосильную тяжесть собственной измены. Я не знаю, почему он не ушел из семьи в тот же день – история, то есть Галя, об этом умалчивает. Зато призналась мне Галя, как умоляла почти уже бывшего мужа о близости, как ублажала его по ночам. Уж она так старалась, так старалась! Очень ей хотелось затмить соперницу интимными своими способностями. А еще больше ей хотелось... забеременеть! Да-да, извечный женский «крючок». Уверена была: стоит ей только забеременеть, и уже никуда от нее Саша не денется, ведь недаром так упорно оправдывал свой грядущий уход в другую семью тем, что сынок уже почти взрослый. И Галя старалась без устали, с ночи до утра, забыв про сон, забыв про гордость, забыв про приличия – полноте, уместны ли приличия в постели?!