Брачный договор с герцогом
Шрифт:
– Ты можешь быть удивлен, но она приглашена на танец.
– Действительно?
– Да.
Взгляд его стал острым, следовательно, внимание переключилось на нечто иное. Порой Беатрис задавалась вопросом: был ли брат настолько в себе уверен, что даже мысли не допускал, что ему кто-то может противостоять, или он просто не считал Элеонору женщиной? И не предполагал, что другие могут видеть ее таковой. Не считал необходимым охранять ее от поклонников из-за того, что у нее их не может быть.
А Беатрис для него была и будет болезненным ребенком.
От этой мысли в самой глубине сердца шевельнулась
Грудь сдавило до боли. Именно эти чувства заставили Беатрис прибегнуть к плану, разработанному в те долго тянувшиеся дни, когда она лежала в постели больной. Беатрис решила, что тело может отказываться дышать должным образом из-за сковывающего его страха. Если расслабиться хоть на мгновение, непременно удастся понять, что происходит на самом деле. Она выдохнула, опустила плечи и сделала глубокий вдох. А потом вонзила ногти в ладонь – легкая боль успокаивала. Боль вообще вещь интересная, по крайней мере, так считала Беатрис. Некоторые старались ее избегать, не понимая, что она может стать подсказкой, предупреждением: надо свернуть с пути, иначе будет плохо. Однако не в ее случае. Боль необходима для спасения ее жизни, она – часть лечения, применяемого лекарями. Потому пришлось выработать к ней свое отношение.
Боль присутствовала в множестве ситуаций и шагов, сделанных за минувшие годы. Хороших и плохих. В детстве ей часто делали кровопускание, это было мучительно больно, впрочем, как и все методы лечения, которым ее подвергали. Позже, когда здоровье значительно улучшилось, Беатрис использовала любую возможность улизнуть из дома и побродить в лесу. Так она познакомилась с Пенни. Девушка заблудилась на огромной территории поместья и не могла найти дорогу домой.
Беатрис старалась, чтобы никому не стало известно о ее вылазке из дома, потому что не любила выдавать свои тайны. Обретенную на время свободу и умение переносить боль она ценила больше всего, особенно когда получала возможность исследовать мир за окном. Ей пришлось вытерпеть и ссадины, и укусы пчелы. А еще падение с дерева. Это было то прошлое, о котором брату ни в коем случае не должно стать известно. Но именно оно ассоциировалось со свободой.
А иногда… Нечто похожее причиняло боль. Она ни с кем об этом не говорила, смысла в этом никакого, даже для нее самой. Однако, когда выдержка подводила, боль в ладони помогала ее восстановить. Своего рода процесс заземления.
Вера в свою силу.
Вера в то, что она могла выдержать гораздо больше, чем можно было ожидать. Именно эта уверенность придавала сейчас сил.
Ощутив внезапное покалывание в затылке, Беатрис повернулась ровно в тот момент, когда в залу входил Бриггс.
Герцог Бригамский.
С его появлением все вокруг пришло в движение. Бриггс всегда и везде привлекал внимание. Иначе и быть не могло.
Он выглядел невероятно привлекательно в черном фраке, черном жилете и белом галстуке. Кроме того, на нем были бриджи из оленьей кожи и черные туфли. В комнате оказалось немало мужчин, одетых подобным образом, и он не должен был привлекать особое внимание. Неизвестно, дело в качестве наряда или образе человека в целом, но все взоры обратились к нему.
Бриггс заметно выделялся на общем фоне. Был для Беатрис самым красивым мужчиной из всех, кого ей доводилось
Лондон был покорен им, что уж говорить о матерях дочерей на выданье. Если и был у него недостаток, так это наследник мужского пола. Брак герцога оказался непродолжительным и завершился много лет назад, так много, что он давно обрел статус холостяка. Как и репутацию повесы.
Беатрис точно знала, что человек он добрый, к тому же ей всегда было с ним легко в общении. Легко считать его другом. Впрочем, это не было обоюдным, она понимала, что он относится к ней, скорее, как к ребенку, хотя сама она не могла отказаться от глубокого чувства привязанности, несмотря на понимание, как это бессмысленно и неразумно.
В некоторые моменты ей казалось, что каждое сказанное им слово подобно вспыхнувшей звезде, а каждый выдох наполняет комнату солнечным светом. Нельзя сказать, что она была влюблена в него так, как Элеонора в Хью, нет, ее чувства были иными. Беатрис не считала его равным, он был неизмеримо выше, недосягаем для нее. В то же время представить, что его нет в ее жизни, было невозможно. Он стал для нее и солнцем, и звездами. Возможно ли существование без этих светил, без их света и тепла? Без возможности видеть их на небосклоне?
Герцог не увидел ее или не узнал, но направился к группе дам в другой части залы. Его внимание привлекли совсем не дебютантки, а вдовы.
Мужчины его типа предпочитают вдов. С ними ведь не нужно соблюдать границы во всем, как с незамужними леди. Беатрис не считала нужным делать вид, что до конца понимает суть подобных отношений. Наблюдая за Бриггсом, она ощутила, как кольнуло сердце. В какой-то момент он обернулся, взгляды их встретились, несмотря на расстояние, и он весело ей подмигнул.
На этот раз сердце подпрыгнуло, и она поспешила отвернуться, чтобы не давать ему повода смотреть на нее излишне долго. Вдруг это позволит ему догадаться о задуманном, а сейчас это совершенно не нужно. Бриггс не должен разрушить ее планы.
Ах, как он великолепен. Светлые волосы, лежащие волнами, и голубые глаза делали его ангельски красивым. Однако она не ощущала, что ее притягивает к нему, словно магнитом, не было желания смотреть на него неотрывно. Рядом с ним было просто комфортно. Как бывает с подругой.
Это дружеское отношение, и ничего более. Были у нее и другие, способные ее погубить, если о них станет известно в свете. Они с Джеймсом и раньше оставались наедине, теперь лишь нужно, чтобы об этом все узнали. Брат никогда не даст благословения, потому надо его заставить. Скандала он не допустит, их он ненавидит больше всего прочего. И это означает… Что надо им пригрозить. Для брата это станет неожиданностью, ведь он уверен, что на подобное сестра не способна.
К ней подошел Джеймс с двумя бокалами пунша.