Брачный контракт с мадонной
Шрифт:
Как-то не так всё пошло. С определённого момента все вдруг забыли, что именно он здесь главный герой, и именно он раскрыл тяжкое преступление.
Как бы Эльза, ставшая невменяемой, не позабыла про миллион.
Он встал, вынул из-за ремня пистолет Крылова и протянул его подполковнику.
— Вот, грёба… дядя Митяй, вам улика. И вот ещё, — он протянул телефон. — Тут записи, фотки…
— Родина тебя не забудет! — похлопал подполковник Гранкина по плечу тяжеленной рукой и забрал пистолет. — А с этим отдельно
В комнату с отсутствующим взглядом и отстранённой улыбкой вплыла Эльза. Она катила перед собой столик на колёсиках, сервированный чайным сервизом. В центре стола красовалась хрустальная вазочка с рыжим вареньем.
— Счас, чаю попьём и в отделение двинем, — потёр руки Митяй, усаживаясь поближе к столику.
Через секунду все сидели вокруг стола и пили горячий чай. Его пил даже Крылов, которому Митяй приказал развязать руки.
— Эльза, что это?! — поморщилась Маргарита, сделав глоток из фарфоровой чашки.
— Чай, мама.
— Вроде не чай, — поморщился профессор, сглотнув.
— И это не варенье! — воскликнул Митяй, орудуя чайной ложкой в хрустальной вазочке.
— Да урологический сбор это и икра кабачковая, — хмуро сказал Крылов. — Эльза перепутала пачки и банки. Дура она. Богатая дура.
— Ну и перепутала, ну и что! — блаженно сказала Эльза. — Ну и дура, ну и богатая. Зато я могу теперь заниматься тем, что мне в жизни больше всего нравится! Мама, вы все тетради мои сохранили?!
— Конечно все! — воскликнула Маргарита, отставив чашку с урологическим сбором. — Они пронумерованы, подписаны, в стопочки уложены. Тетрадь восемьсот двадцать пятую я сейчас читаю. Сто сорок седьмую читает Алевтина Игнатьевна из четвёртого дома, а четыреста семьдесят восьмую читает Римма Павловна из десятого дома. Но они аккуратные, они вернут!
— Слушайте, — сказал вдруг Крылов, тоже отставляя в сторону чашку, — раз уж мы так хорошо сидим, может, решим всё полюбовно?! Аду уже всё равно не вернуть, Эльза счастлива тем, что нашла своё дело в жизни, так давайте, я получу свой страховой миллион и отдам его вам! В обмен на свою свободу.
— Ты кому, мне миллион предлагаешь?!! — взревел Митяй, грозно приподнимаясь из-за стола.
— Или мне? — хихикнула Эльза.
— Ну уж точно не нам с Ванькой, — фыркнула Маргарита.
На Гранкина опять никто даже не посмотрел. Он снова почувствовал себя одиноким и очень заброшенным. Он нахлынувших горьких чувств он залпом выпил весь свой урологический сбор.
Только бы Эльза не позабыла про своё обещание!
— Ладно, — Крылов горестно свесил голову, и длинные пряди живописно упали на его бледное, красивое лицо. — Ладно, давайте мне бумагу и ручку, буду писать чистосердечное. Только прошу учесть, что оно должно сильно облегчить мою уча…
— В отделении
— Осторожней с икоркой, — немедленно отомстил ему Андрей Андреевич, — она просроченная!
— Ну ты меня достал!! — заорал Митяй, выхватил из кармана мобильный и быстро нажал нужные кнопки. — Дежурный, Евсеев на проводе! Срочно опергруппу на выезд! Задержание! — Он продиктовал адрес.
— Ой, ну чаю невозможно попить, — жеманно воскликнула Маргарита. — Когда ещё вместе все посидим!
Витале стало так грустно, что засвербило в носу, перехватило горло.
Ему бы только Галку и Сашку…
— Есть кто живой? — раздался бас из коридора. Послышались энергичные шаги, и в комнату вошёл мужчина самой что ни на есть «крутейшей» наружности: коротко стриженный, в светлом льняном пиджаке, тёмных брюках, и физиономией, которая лоснилась от сытости и достатка. Он сильно смахивал на подгулявшего «бизнюка», зарулившего на ночь в казино и с удовольствием проигравшего там пару сотен тысяч долларов.
Он ошарашено осмотрел всех присутствующих и произнёс странное приветствие:
— Я приехал из Парижа, здрасьте, б…ть!
Первой отмерла Маргарита.
— Ой, сынуля прилетел! — радостно сказала она.
Профессор издал рык и зачем-то яростно начал расстёгивать ремень.
— Ромка, ты откуда? — спросила Эльза. — Ромка, а у меня кон-тракт!
Крылов захохотал. Он что-то чересчур много хохотал сегодня, и Виталя стал опасаться, не сошел ли он с ума от такого обвального крушения всех своих планов.
— Что, в Париже нынче слякотно? — захохотал Митяй. — Зачем пожаловали, Роман Иванович?!
— В Париже душно, в Париже тошно, в Париже почестей не отдают, дядя Митяй! Приехал домой насладиться своим богатством и славой. В дом зашёл, нет никого. Смотрю, кладовка нараспашку, чердак открыт. Я на крышу залез, слышу, на этой половине буза какая-то. Ну я проторенной дорожкой и… Вот за что я не люблю Париж, — там вот так не принято друг к другу через чердак в гости шастать, чай пить. Маман, ты почему в пижаме? А зачем Андрюху стреножили? Папаня, а ты на фига штаны снимаешь?!
Только тут до Витали дошло, что на сцене появился сын профессора, Роман Перов — владелец заводов, газет, пароходов, муж Эльзы Львовны и любовничек покойной Ады.
— Прелюбодей! — заорал страшно профессор, рывком выдёргивая из штанов толстенный ремень с огромной металлической пряжкой. — Сначала Родину по брёвнышку, по камешку распродал, а потом блудить начал?!! Семью позорить?! Снимай штаны, пороть буду!
Он ринулся с ремнём на сына, тот отшатнулся, попятился, а потом, набирая скорость, побежал по периметру комнаты с резвостью пацана, удирающего от порки. Профессор помчался за ним, со свистом рассекая воздух ремнём.