Брачный офицер
Шрифт:
— Сама бери все, что тебе нужно, — сказала Квартилла и принялась чистить fagiole. [11]
Словом, Ливия готовила, а Квартилла за ней посматривала, как ящерица за мухой.
Sugo Ливия могла приготовить и с закрытыми глазами, уже не один год она готовила его чуть не каждый день. Единственная сложность состояла в том, что разновидностей sugo было не меньше, чем дней у месяца. Был повседневный вариант, для которого требовалось измельчить кончиком ножа не более двух-трех спелых помидоров, чтобы вытек сок, затем быстро обжарить их в масле. Была классическая версия, когда помидоры тушились на медленном огне с чесноком и луком, пока все это не превращалось в густую сочную массу.
11
Фасоль (ит.).
Ливия понимала: по тому, какой именно рецепт она выберет, мать Энцо будет судить о достоинствах невестки. И с ходу отмела самый сложный вариант, он мог показаться слишком вычурным. В то же время, классический соус мог бы создать впечатление, что ей неохота долго голову ломать, ну а самый простой мог означать, что у нее просто нет желания долго возиться. Тогда Ливия решила положиться на интуицию.
— У вас анчоусы есть? — спросила она.
Мать Энцо в изумлении уставилась на нее:
— Анчоусы?
Анчоусы в Неаполе добавлялись к помидорам только для puttanesca, соуса, который обычно готовят проститутки.
— Дайте, пожалуйста, если есть, анчоусы, — намеренно вежливо попросила Ливия.
Квартилла хотела было что-то возразить, но, передумав, пожала плечами и вынула из буфета небольшую банку анчоусов.
Соус, который теперь готовила Ливия, не был puttanesca, но подобно ему, обладал жгучестью и крепостью. К тому же был на удивление прост, и в нем заиграл весь букет составлявших его ароматов. Опрокинув анчоусы из банки в кастрюлю вместе с маслом, в котором они плавали, Ливия добавила три измельченных зубчика чеснока и ложку с верхом сушеного чили. Едва анчоусы с чесноком смешались как следует, Ливия добавила в смесь много протертых сквозь сито, сбрызнутых уксусом помидоров. Все это неспешно лениво закипало, высоко выплевывая красные пузырьки соуса, будто в кастрюле бурлила лава. Минуты через три Ливия побросала в соус порванные листки свежего базилика.
— Все. Готово.
Квартилла немедленно подскочила к кастрюльке, жадно запустила туда ложку. Ее глаза изумленно вспыхнули. Но она тотчас взяла себя в руки, намеренно долго облизывала губы, медля с вынесением приговора.
— Значит, так… — проворчала она наконец. — Резковато немного, и уж больно горячо — надо, чтоб слегка остыло. Мужчинам-то явно понравится, на то они и мужчины, в нормальной еде мало что смыслят, им главное покрепче да поядреней подавай, особенно если красиво разложено на тарелке. А так — неплохо.
Ах ты, старая ведьма, подумала Ливия. Должно быть, Квартилла угадала ее мысли, потому что добавила:
— Но если с тобой, девушка, Энцо счастлив не будет, я самолично отлуплю тебя по заднице деревянной ложкой.
Словом, Ливия поняла, что Неаполь — это совсем не то, что деревня. Еще она заметила, что каждый раз, когда они вместе с Энцо выходили на passeggiata, вечернюю прогулку по Виа Рома, прогулки по которой стали ритуалом для обрученных пар, Энцо, с большим удовольствием ловивший обращенные к нему в его военной форме восхищенные взгляды, каждый раз был недоволен, если взгляд или улыбка доставались Ливии и поспешно увлекал ее вперед.
Вечером накануне венчания Ливия надела зеленое платье, а в церковь вошла, прикрыв лицо фатой, чтобы хранила ее счастье от злых духов. А Энцо положил в карман кусок железа, оберег от черного сглаза. Их сопровождали оба семейства, вдоль процессии бежали
12
Тост, смысл которого соответствует русскому «Многая лета!»
Теперь, думала про себя Ливия, я синьора Пертини — ведь в Италии женщина после брака сохраняет девичью фамилию, а то, что она замужем, отмечено уже новым обращением: «синьора», не «синьорина».
По обычаю, когда молодые супруги отправляются в спальню, свадебные гости следуют туда за ними и оставляют в спальне подарки — в основном деньги, но еще и белье, и фарфоровую посуду, и сласти, — а потом, когда гости со скабрезными шуточками удалятся и молодые наконец останутся одни, они прежде всего должны убрать с постели монеты и засахаренный миндаль. Признаться, скабрезности гостей Ливию немного смутили; все же то, что они с Энцо успели порезвиться на сеновале, несомненно, ее несколько закалило. Хорошо еще, что дальше скабрезностей дело не пошло: утром, следуя обычаю неаполитанцев, Ливия должна была отдать свекрови в стирку простыню, чтобы Квартилла могла удостовериться, что Ливия — девица. Но свекровь лишь легонько ткнула ее кулаком в бок, лукаво бросив:
— Теперь, надеюсь, стирки у нас прибавится! Внука мне рожай!
Ливия вспыхнула:
— Куда спешить, время есть.
— В этом месяце уж не так много дней осталось. На будущей неделе Энцо отзывают в гарнизон.
— Как на будущей неделе?
Ливия не подозревала, что ее медовый месяц окажется таким коротким. Правда, Энцо успокоил ее, сказал, что через пару недель вернется домой, а пара недель — срок не такой уж большой.
Однако из гарнизона Энцо возвратился чем-то явно озабоченный. И накинулся на Ливию с расспросами, с кем встречалась, что поделывала, кого видала из его приятелей, когда ходила за покупками на рынок.
На следующий день Квартилла заявила, что отныне на рынок будет ходить одна из ее дочерей.
— Это еще почему? — изумленно спросила Ливия.
Теперь, когда ей не приходилось готовить еду на многочисленных посетителей остерии, единственной ее радостью в отсутствие Энцо были походы на рынок.
— Поговаривать начали. Похоже, улыбаешься ты всем слишком много.
Ливия стала вспоминать. Понятно, она была вежлива со всеми, а так как ее распирало от счастья, возможно, что улыбалась и торговцам на рынке. Но ведь ни с кем она не кокетничала, уж это Ливия могла сказать наверняка.
На протесты Ливии Квартилла скупо бросила:
— Это город, не деревня. Притом, Энцо муж твой, его должна слушаться.
Ливия приняла такое решение как неизбежность, подождала еще неделю, пока Энцо снова не вернулся на побывку. Но и на этот раз все повторилось — те же строгие расспросы: с кем встречалась, что делала, выходила ли куда, и, если выходила, как была одета.
— Энцо! — воскликнула Ливия. — Что за глупости! Я вышла за тебя, потому что мне нужен ты и только ты! С чего ты взял, будто я заглядываюсь на других?