Брачный сезон в Уинчестере

Михайлова Ольга Николаевна

Раймонд был не столько разгневан, сколько забавлялся: он понимал, что Тэлбот никогда не попрекнёт Монтэгю его подлинными грехами — рыло и у Вивьена было в том же самом пуху.

— Это неправда? — В голосе мисс Коры промелькнуло на мгновение нечто большее, чем обычное любопытство.

— Неправда, мисс Иствуд. Я учился вместе с мистером Монтэгю. К нашему сокурснику Эдгару Финли приехала сестра. Она воспитывалась в одном пансионе с сестрой мистера Монтэгю и привезла ему письмо от неё. Мисс Монтэгю просила привести ответ от брата, и мисс Финли обратилась к нему с просьбой тут же написать сестре, чтобы она смогла забрать письмо. Тот при ней набросал несколько

строк. Беда была в том, что, когда мисс Финли выходила из комнаты мистера Монтэгю, её заметил… некий… джентльмен, который, почему-то счёл нужным раззвонить по всему факультету о том, что мистер Монтэгю совратил-де мисс Финли. Брат мисс Финли был оскорблён и вызвал мистера Монтэгю на дуэль.

— И дуэль состоялась? — в тоне мистера Тэлбота была насмешка.

— Если бы она состоялась, это бы плохо кончилось для несчастного мистера Финли. Мистер Монтэгю не умеет промахиваться. В Кембридже шутили, что у него заговорённые пистолеты. Но, по счастью, мистер Финли предложил мне быть его секундантом, и мне удалось уговорить их встретиться. Мистеру Монтэгю мало улыбалась перспектива убить брата подруги своей сестры, и он тут же согласился. Присутствовала ещё не уехавшая мисс Финли, и всё достаточно быстро выяснилось. Монтэгю был повинен разве что в неосмотрительности, мисс Финли — тоже, но мне кажется, это говорит скорее о чистоте её помыслов, ведь ей и в голову не приходило, что в её поведении можно усмотреть что-то дурное. Она же в присутствии мистера Монтэгю заверила своего брата и меня, что мистер Монтэгю не позволил себе ничего недостойного по отношении к ней, после чего — говорить было не о чём. Дуэль не состоялась.

К несчастью, всегда существуют мерза… — Шелдон на мгновение осёкся, — джентльмены, которые таковыми являются только по имени. Вот этот-то упомянутый уже джентльмен, разнесший сплетню по факультету, а у него, кстати, были личные счеты с Монтэгю, и после продолжал рассказывать мерзости о нём, обвиняя его во всех смертных грехах. Сила сплетен — в низости помыслов распространяющих их и в равной низости слушающих. Он отчасти добился своего. Многие перестали общаться с Монтэгю. Финли, у которого тогда умер отец, покинул университет, а сам Монтэгю считал ниже своего достоинства оправдываться. Хотя, я видел, Джулиан был больно задет подобным отношением товарищей. Он стал взвинченным, замкнулся, несколько озлобился. Я понимал его, ведь в числе тех, кто перестал подавать ему руку, были и те, чьей дружбой он дорожил.

Тэлбот молчал.

— Вы друг мистера Монтэгю, мистер Шелдон? — задумчиво поинтересовалась Кора.

На лице виконта промелькнула странная улыбка.

— Сокурсник, мисс. Он учился на юридическом факультете, я — на богословском, но наши комнаты были рядом и некоторые лекции были общими для всех, — ответил Шелдон и медленно пошёл по аллее туда, где небо вновь озарилось фейерверком.

Ни Тэлбот, ни мисс Иствуд, ни сам Раймонд Шелдон не знали, что у их разговора был ещё один свидетель. Сэр Остин Чилтон имел столь же мало интереса к бурлескам, как и Шелдон, просто он устроился на скамье, скрытой кустами лигуструма, и не заметил прихода Раймонда. Однако голоса привлекли его внимание.

Чилтон, когда понял, о чём идёт речь, не счёл нужным вмешиваться в разговор и тем более обнаруживать своё присутствие. Старость нетороплива и лишена суетливости, и сэр Чилтон оставался на скамье, предаваясь тёмным раздумьям, ещё долго после того, как все участники беседы покинули парк.

Глава 10,

из

которой в которой проступает подлинное мнение виконта Шелдона о мистере Монтэгю.

Шелдон хотел домой, но его пригласили в кружок мистера Карбэри, и он не мог не подойти. Он вёл вежливую светскую беседу, когда снова заметил Монтэгю. К нему подошла мисс Кора, и виконт видел, как она что-то говорит ему, трепещущему и заворожённому. Новый вопрос полковника отвлёк его от парочки, а когда он встал, чтобы уйти, то заметил, что бледный Джулиан дожидается его у колонны. Они вместе вышли на улицу. Монтэгю, как понял Раймонд, узнал от мисс Иствуд о разговоре в парке, однако в голосе его были лишь горечь и раздражение.

— Я, видимо, должен поблагодарить вас, Раймонд, но я не понял, что побудило вас вмешаться?

Шелдон пожал плечами.

— Зачем позволять нести грязь туда, где её нет? Достаточно и того, что есть…

Монтэгю горько усмехнулся. Он нервничал, в его движениях проступала взвинченность, жесты были порывисты, нервозны и почти судорожны.

— Да, вы неоднократно давали мне понять, что я развратен и зол. Готов даже признать, что это соответствует действительности. Но чего ради вы вдруг стали защищать меня, Шелдон?

Виконт снова пожал плечами.

— Я говорил вам, Монтэгю, что вы излишне драматизируете жизнь, не уважаете в себе образ Божий, оскверняете своё тело, что вы озлоблены и недоброжелательны, склонны своими выдуманными обидами оправдывать то, что не подлежит оправданию. Но я говорил это вам и — в приватной беседе. Позволять приписывать вам то, чего вы не совершали — бесчестно. Тем более что мерзавец Тэлбот прекрасно знал, что лжёт, но настоящими помоями облить вас не мог — от самого смердит тем же.

Монтэгю недоверчиво усмехнулся. Он никогда не понимал этого человека. Джулиан видел, как жил Шелдон и, хоть и не уставал насмехаться, ни разу не мог поймать его не только на дурном поступке, но даже — на дурной мысли. Это раздражало. Джулиан дорого бы дал, чтобы иметь возможность посмеяться над Шелдоном, хотя бы раз застать его in flagranti, унизить до себя… Но сейчас к его всегдашней неприязни к этому очень сильному человеку и зависти, которую он ощущал неоднократно, хотя Монтэгю никогда бы себе в ней не признался, добавилось чувство, пересиливавшее и подчинявшее себе всё остальное. Монтэгю не хуже Тэлбота понимал, что именно Раймонд Шелдон является его подлинным соперником, и стоит ему шевельнуть пальцем — Кора будет принадлежать ему. И потому проявленное Шелдоном по отношению к нему, Монтэгю, благородство тоже казалось унижением.

— Что вам за разница, будет ли мисс Иствуд думать обо мне как о трусе и развратнике или нет? — Монтэгю просто хотелось, чтобы Шелдон высказался.

Раймонд понимал Монтэгю. Джулиана выдавали и глаза, и пунцовый румянец на скулах, и сбивающееся при виде мисс Иствуд дыхание. Влюблён до ослепления. Понимал Шелдон и себя. Видел безнадежность своей любви, и оттого постигал, насколько любовь бывает безысходна. Но осознавая, что никогда не получит того, чего жаждет его душа, Раймонд понимал, что никогда уже не сможет полюбить и Кору Иствуд. Претили кокетство, суетность, отсутствие терпения и заметная зараженность дурным духом эпохи. Правда, кое-что в ней нравилось Шелдону, было живым и человечным, недостатки её были не таковы, чтобы, будь в нём нежное чувство к ней, он не смог бы преодолеть. Но чувства Шелдона по нелепому произволу случая принадлежали другой.