Брак без выхода. Мне не нужна умная жена
Шрифт:
И это приговор.
Малик отпускает меня, говорит, чтобы я не дергалась, а сам отходит куда-то в сторону. Слышу, как открываются ящички, и даже знать не хочу, что он достает.
– Тот взрыв… - хрипло шепчу, - Тогда. Тот взрыв…он…он из-за тебя, да?
Теплый плед опускается мне на плечи. Малик кутает меня в него молча, а потом подхватывает на руки так, словно я ничего не вешу, и несет к свету.
– Ты снова наконец-то задаешь правильные вопросы, - последнее, что он говорит мне, стоя одной ногой во тьме, - Да, Лили. Из-за меня.
Я поворачиваю голову и наконец-то вижу его
Не получается.
Любовь? Нежность? В контексте данной ситуации кажется странными словами, лишенными смысла…
«Ты сжираешь мои мысли»
Малик; три дня спустя
В гостиной тихо, лишь огонь в камине потрескивает о бревна.
Крак-крак-крак
Этот звук ассоциируется у меня с Новым годом, когда мне было лет пятнадцать. В камине так же постукивали огоньки, пахло модным, имбирным печеньем и стояла огромная елка. Наша семья всегда была отдельной от веры. Отец — прожженный атеист, мать — русская. Мы никогда не следовали заветам, которым следовали остальные. Мы всегда были другими. Жили нашу жизнь тихо, праздновали Новый год, как все в этой стране празднуют, верили в чудеса и Деда Мороза.
Каждый год все было одинаково: камин, пряный запах печенья и подарки. Да, мой отец каждый год разжигал этот самый камин, заставлял нас с братьями приносить дрова с заднего двора, а сестра помогала маме на кухне. И все было, как обычно. Все было хорошо и правильно. Спокойно. Отдельно от ада, близко к раю. До того самого Нового года, когда мне исполнилось пятнадцать. Поэтому я так хорошо запомнил именно те щелчки маленьких, задорных вспышек, как веселых салютиков. Потому что тот Новый год стал последним нормальным в моей жизни.
Прикрываю глаза, слегка тру виски. Багир сидит рядом, бросает на меня короткие взгляды, но на этот раз в нем мудрости больше. Вопросов не задает, и я почти рад. Тишина — это то, что мне сейчас нужно.
Давит.
На меня многое давит, и в принципе, я давно ко всему привык. Двадцать лет прошло с того дня, когда мне пришлось повзрослеть и стать мужчиной, и я не хочу думать о том, через что мне "удалось" пройти за эти двадцать лет. Не потому что больно там, или еще какая хуйня. В этом просто нет смысла. Что было, то было. Финита.
Но другое сжирает мои мысли.
Она сжирает.
Взгляд опухших, красных глаз. Частое дыхание. Истерика. Я чуть не перешел черту, и это тоже уже не перепишешь, конечно, хотя с другой стороны? Я остановился. Маленькое утешение, но иногда, чтобы идти дальше, достаточно даже этого.
Три дня Лили не выходит из нашей спальни. Я отнес ее туда, оставил и ушел. Надеялся, наверно, что за ночь она сможет все переосмыслить? Нет, бред. Я не на это рассчитывал. Скорее, что все просто разрешится само и станет просто, ведь сложного мне с головой.
Спойлер: этого не произошло.
Она не спустилась ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Не скажу, что действительно ожидал
Ты сжираешь мои мысли, девочка.
Это на самом деле так. Увы, но как бы я ни старался, отделаться от нее мне сложно. Она со мной срослась, стала чем-то незаменимым, и иногда мне кажется, что я на самом деле облажался. Не надо было на ней жениться. Весь этот бред, который я придумал? Просто бред. Оправдания. Жалкие оправдания моему эгоистичному порыву, ведь она…черт, на вкус, как рай. Или то самое детство с потрескивающими поленьями, елкой, подарками и запахом имбирного печенья.
Конечно, я ее не люблю. Хуета полнейшая. Бред. Во-первых, я неспособен чувствовать то, во что искренне не верю, а я не верю. Слишком многое видел в своей жизни, полагаю. Во-вторых, это обычная привычка. В-третьих, Лили мой мостик к реальности, ведь последние двадцать лет я болтаюсь где-то на грани между адом и абсолютным сюрреализмом. В нем плохо все. Начиная с личных отношений, которые, вообще-то, в принципе недопустимы, заканчивая всем тем, что я видел за эти годы.
Черт, ты сжираешь мои мысли…
Я не трогал ее три дня, но я ее видел. Не смог удержаться, когда проходил мимо двери в нашу спальню.
Там было темно, но я видел все.
Лили лежала на нашей постели, свернувшись в калачик. Рядом спала наша дочь. Она красивая. Похожа на нее до последней запятой, и я рад. Рад, что в Надие так мало от меня. Я вижу в ней свет от своей жены, ее радость и смех, и честно? Она меня до жути пугает.
Смешно. Ха-ха! Шутка века, не иначе как, но я боюсь лишний раз прикоснуться к ребенку, потому что боюсь сделать ей больно. Мои руки как будто бы только и умеют, что причинять боль, а с ней так нельзя. Не-а. Ее нужно беречь, и я берегу, но мне нравится на нее смотреть.
Как она смеется.
Как смотрит на меня.
Как играет.
Неважно, что она делает в конкретный момент, но наблюдать за Надией — это один из лучших отрезков моего дня. Может быть, всей моей жизни.
И Лили…
Черт, ты сжираешь мои мысли…
Делаю большой глоток виски и откидываюсь на спинку кресла. Смотрю в потолок. Там играют тени, похожие на демонов моего ада, и они совсем не похожи на те фигурки, которые строил когда-то отец из своих пальцев, чтобы нас повеселить. Нет. Там были забавные зверьки, а тут точно демоны, и от них сложно укрыться.
Но я пока держусь. Сижу здесь, молчу, хотя больше всего на свете хочу подняться в комнату и прикоснуться к своей жене.
Это плохо.
Да, я знаю. Но ничего с собой поделать не могу…
Тук-тук-тук
Стук в дверь отвлекает от тяжелой ломки. Я лениво перевожу на нее взгляд, через мгновение в проеме появляется Али. Мой верный друг и компаньон, которому я легко доверю свою жизнь, если того потребуют обстоятельства.
Он мнется на пороге. Пару мгновений молчит, губы кусает, а я уже понимаю: ясно. Моя дорогая жена еще что-то намутила. И знаете? Нет, я не испытываю злости совершенно, только густое, резкое удовольствие, которое бьет по всем рецепторам.