Брак по-австрийски
Шрифт:
Петер пожал плечами.
– Ничего особенного. Хочешь, примем вместе ванну?
Конечно, отказаться от его предложения было невозможно. Из холодильника тут же была извлечена еще одна бутылка шампанского. Ах, простите – просекко! А затем мы отправились в джакузи, которое было отделено от громадной спальни стеклянной стеной.
Уже сидя в воде и массируя мне шею, Петер сказал:
– На самом деле я не сказал тебе, потому что хотел проверить тебя. Да, я очень богатый человек. Ты можешь представить, сколько женщин
– Хорошая награда!
Все же почему-то я не могла в полной мере ею насладиться. Что-то во мне протестовало. Как будто Петер использовал меня в качестве лабораторной мышки для своих тестов. Пусть и во благо, но он меня обманул. А ведь обещал никогда не врать! Все это время он добросовестно играл роль бедного парня, а потом одним взмахом руки все изменил, не спросив, хочу я этого или нет. Так было нечестно! Он притворялся, тогда как я все это время была с ним до конца откровенна.
Внезапно мне в голову пришла еще одна мысль.
– Скажи, – осторожно поинтересовалась я. – А тогда, в Киеве, наша с тобой ночь…
– Какая ночь? – спросил он, будто ничего не помнил.
– Ну, наша первая ночь.
– Да?
– Она все никак не выходит у меня из головы. Ты сказал, что не будешь меня трогать, а потом мы все-таки сделали это.
– И что?
– Я не поняла логику твоих поступков. Это тоже была какая-то проверка?
– Конечно. Мне нужна жена с принципами. Если бы ты на меня с лету запрыгнула, ты бы не была такой интересной и желанной.
– Но ведь ты сам, первый, в результате все начал.
– Н-да… Я ведь не железный. Попробуй устоять, когда рядом лежит такая красота.
– Не понимаю, – сказала я.
– Ты как маленький ребенок, – сказал Петер. – Тебе и не обязательно все понимать.
Очень хотелось возразить, но было как бы и нечего. Словами «маленький ребенок» Петер минимизировал мою роль в этой ситуации. Возражать – значило бы спорить. А я – снова! – не хотела портить момент.
– Просекко – дрянь. Кисляк какой-то, – неожиданно заявил Петер и вылил три четверти бутылки в ванну.
И тут я поняла, что мне предстоит жить совершенно не с тем человеком, который приезжал ко мне в Киев. Но назад пути не было. Какая-то частичка меня обычной отмерла, и я сама стала другим человеком. Новая Мария уже была не способна отказаться ни от Петера, ни от этого дома. Почему-то она оказалась намного слабее прежней Марии. Она разучилась самостоятельно принимать решения. Она покорно следовала за своим поводырем – Петером.
В тот момент я не подумала о том, что в моей жизни уже было нечто подобное. И ничего хорошего это не принесло.
Следующие
Очень скоро Петер заявил:
– Тебя надо приодеть. Поедем, купим тебе что-то приличное. А свои вещи можешь выкинуть.
Я думала, что он шутит, но сказано все было очень серьезным голосом.
– А тебе разве не нравится моя одежда? – спросила я.
– Честно – ужас просто!
– Как? И юбка?
– Юбка вообще хуже всего!
Я задохнулась. Именно в этой белой юбке я встретила Петера в день его первого приезда.
– Но я думала, она тебе понравилась…
– Ну… – Петер поцеловал меня в лоб. – Как тебе сказать… Когда ты заявилась в ней в аэропорт, ты была похожа на белый гриб. Но я не стал тебя расстраивать.
Если это была попытка быть деликатным, то она с треском провалилась. Я почувствовала себя так, словно меня оплевали.
– Значит, все это время ты… А я так старалась!
– Не бери в голову, – махнул рукой Петер. – Главное, что я увидел в тебе потенциал. И я понял, что, если с тобой поработать, ты будешь самой красивой девушкой на свете. Тебе просто надо сменить имидж.
Я совсем повесила нос. Каждое его слово убивало во мне веру в себя. Оказывается, Петеру в принципе не нравился мой внешний вид. По крайней мере, он заставил меня это почувствовать.
– Я поняла.
– Не переживай, я тебе расскажу, что не так. У меня вообще безупречный вкус. Все мои знакомые женщины со мной советуются.
На фоне общего расстройства фраза про других женщин прозвучала для меня еще более обидно. То, на что я, может, и не обратила бы внимания в другой момент, усилилось мгновенным понижением моей самооценки и вызвало во мне ревность.
– Все? А у тебя их много? – спросила я и неожиданно поняла, что помимо своей воли повышаю голос.
– Куча. Но все дуры, – сказал Петер.
Этот комментарий не принес мне облегчения. У меня было испорчено настроение, но парадоксальным образом восхищение и любовь к Петеру только возросли. Он всегда был так уверен в себе, что его мнение звучало как единственно правильное.
И я снова безропотно поплелась за ним.
Уже в машине я решилась спросить:
– А прическа моя тебе нравится?
– Ну как… Сама прическа ничего, но вот эти кудряшки несуразные надо бы распрямить. Я люблю прямые волосы. С кудряшками ты похожа на совсем маленькую девочку. Правда, моему брату бы понравилось. У него всегда были девушки с кудряшками.